— Довольно, — сказал Дойл. — Сдайте оба назад.
Баринтус тут же повернулся к Дойлу.
— Это на тебя я зол, Мрак. Если ты предпочтешь драться со мной сам, я буду только рад.
— я думал, ты на меня разозлился, — вмешался Гален.
Эта реплика застала меня врасплох. Я думала, у него хватит ума не лезть снова Баринтусу под горячую руку.
Баринтус уставился на Галена, стоявшего у двери ванной. Море плеснуло в окна за его спиной с такой силой, что они задрожали.
— Ты не предавал нашей цели, отвергая корону, но если хочешь своей доли в драке, я не препятствую.
Гален улыбнулся уголками губ и шагнул вперед.
— Если бы Богиня мне предоставила выбор между троном и жизнью Холода, я бы тоже выбрал его жизнь.
У меня от этих слов заледенело все внутри. Но потом я поняла, что Гален нарочно вызывает огонь на себя, и моя тревога ушла. Мне вдруг стало спокойно, почти весело. Настроение переменилось так резко, что ясно было — это воздействие извне.
Гален неторопливо пошел к Баринтусу, протягивая руку словно для рукопожатия. О господи, он нас всех зачаровывал, именно он это мог — из очень немногих, — потому что его магия не проявлялась внешне. Он не светился, не мерцал, ничего не делал — просто был приятным, и ему хотелось ответить тем же.
Баринтус не повторил своей угрозы, глядя на медленное, осторожное продвижение Галена.
— Значит, и ты дурак, — бросил Баринтус, но ярости в его тоне поубавилось, и следующая волна плеснула в окна с меньшей силой — они не задрожали.
— Мы все любим Мерри, — сказал Гален, — разве не так?
Баринтус нахмурился, озадаченный:
— Конечно, я люблю Мередит.
— А следовательно, мы все на одной стороне?
Баринтус нахмурился сильней, но все же слегка кивнул. Односложный ответ прозвучал тихо, но отчетливо:
— Да.
Гален почти подошел к нему, уже готов был положить руку на плечо — а если его гламор так хорошо действовал на расстоянии, то прикосновение разрешит всю ситуацию мгновенно. Никакой дуэли не будет. Даже понимание подоплеки не отменяло полностью эффект Галеновых чар, а меня-то они только краем задели. Направлены они были на Баринтуса. Гален хотел его успокоить. Хотел, чтобы он остался нам другом.
Снаружи донесся крик — нет, не из-за окна, из-за двери. Кричали где-то в доме, тонким перепуганным голосом. Гламор у Галена работал как у всех: от внезапного крика он рассыпался. В приливе адреналина все схватились за оружие, кроме меня — у меня были собственные пистолеты, но на пляж я их с собой не брала. Впрочем, от них не было бы толку, потому что Дойл тут же толкнул меня на пол за кроватью и велел Галену меня прикрывать. Сам он, конечно, отправился выяснять, что там за крик.