— Ладно. Раз уж приехал, то увидишь Алика. Но только на полчаса и в нашем с мамой присутствии…
У Ненарокова даже губы затряслись от обиды.
— Но почему полчаса? Почему при вас? Я ведь не в колонию приехал к преступнику малолетнему?
— А чтоб ты его против нас не настраивал!
Валентин видел через забор, как гуляют во дворе дети. Кто копал снег лопаткой, кто лепил из снежных комьев бабу. Был тут и Алик. Он стоял в сторонке от всех, тепло укутанный, замотанный еще сверху Алиным шарфом, с надвинутой на глаза шапкой и оттопыренными, как у пингвина, руками в рукавичках. Сердце в Ненарокова сжалось от любви и жалости.
…Когда дети построились парами и вышли на улицу, Алик поплелся сзади всех. Детишки смеялись, кричали, только Алик молчал и ни с кем не вступал в разговор. Валентин шел поодаль и смотрел на сына. Вдруг Алик остановился: шапка, которая была ему велика, совсем сползла на нос, так что он ничего уже не видел. А пестрая веселая вереница детсадовцев с воспитательницей во главе двигалась дальше. Никто не заметил этого маленького ЧП.
Тогда Валентин подошел, поправил Алику шапку. Тот не удивился, а только обрадовался, узнав отца. И вдруг Ненароков, сам не понимая почему, поднял сына на руки и зашагал с ним назад, потом за угол, потом в какие-то ворота. И остановился там.
Очень скоро на улице послышался шум, голоса: «Ненароков! Ты куда девался? Ненароков! А ну выходи сейчас же!» — слышался крик воспитательницы. Валентин вздрогнул и даже шагнул непроизвольно вперед, но потом сообразил, что это кричат не ему, а Алику.
Валентин прижал палец к губам, показывая, что откликаться не надо, и Алик понял, кивнул головой.
До областного города они добрались на рейсовом автобусе. Алик устал. Он хныкал, капризничал, просился к матери:
— Ма… Ма… Де ма?
А Ненароков на каждой остановке с тревогой глядел на дверь: не догнала ли их погоня, не войдет ли сейчас в автобус Аля.
В аэропорту, в зале ожидания, Алик спал на скамейке, а Валентин ел у буфетной стойки пирожок.
И вдруг он увидел Алю. Она шла к нему от дверей, раскрасневшаяся от волнения, решительная, а за ней шагал милиционер.
— Куда дел ребенка? — закричала Аля еще издали.
— Ну что ты кричишь? Вон он, спит, — устало ответил Валентин. Он с самого начала понимал, что ничем хорошим его бессмысленная затея кончиться не может.
— Здравствуйте, Валентин Георгиевич, — неловко сказал милиционер. Но Алю такое мирное начало разговора не устраивало.
— Слышали, товарищ лейтенант?.. Я прошу его привлечь!
— Зачем же привлекать. — Милиционер давно знал Валентина и симпатизировал ему. — Дело семейное, я думаю, сами договоритесь… Верно, Валентин Георгиевич?