— Не паникуй. Все хорошо. — И снова вышел на связь с землей. — Шереметьево! Я восемьдесят пять четыреста шестьдесят восемь. Трещина в фюзеляже увеличивается. Продолжаю снижение. Ливень, болтанка.
…К Тамаре подбежал Игорь, глянул на трещину. Она заметно выросла, и опять резал уши свист.
— Томка! Иди в первый салон.
— Мне велели здесь.
— Иди, говорят тебе! Командир приказал. — Игорь поднял ее с кресла и вдруг поцеловал долгим нежным поцелуем. Тамара поняла и спросила безнадежным шепотом:
— Мы разобьемся?
Не отвечая, Игорь потащил ее в первый салон.
На вышке в Шереметьево собрались почти все участники совещания в министерстве. К ним присоединились генеральный конструктор и два генерала ПВО.
Лысоватый инженер в очках втолковывал седому импозантному мужчине:
— При посадке пилот всегда включает реверс. То есть потоку газов, выходящему из двигателей, дает обратное направление. Понимаете? Для торможения… Но им этого делать нельзя из-за трещины. Может напрочь оторвать хвост.
— Даже так? — поднял брови седой. — А сядут они без реверса?
— На сухую полосу сели бы. А на мокрой пробег длиннее. Не хватит полосы, и тогда…
— Хватит и на мокрой, — вступил в разговор пожилой летчик. — Если воды не больше трех сантиметров.
Генеральный конструктор встал, подошел к стеклу, за которым виден был перрон, а за ним летное поле Шереметьева. По стеклу толстыми струями бил ливень, а вдали мерцали под дождем огни ВПП и их отражения на мокром бетоне.
— Что решили с реверсом? — громко спросил тот, кто вел совещание. Генеральный конструктор ответил:
— Не включать.
Тогда спросивший нагнулся к микрофону:
— Передайте Тимченко: реверс при посадке не включать!
Самолет продолжал снижение. Совсем уже отчетливо были видны они Шереметьева, ярко освещенная посадочная полоса.
— Мы на курсе, на глиссаде, — сказал Андрей Васильевич штурману. И земля подтвердила:
— Высота четыреста, удаление восемь. Вы на курсе, на глиссаде… Счастливой посадки!
Поднялись в небо лучи мощных прожекторов. Сзади, чтобы не слепить летчиков, они подхватили самолет и повели его. В их ярком свете «Ту-154» блестел, как большая рыбина.
А на земле, по обе стороны посадочной полосы, выстроились елочкой машины: пожарные, «скорая помощь», реанимация, прожектора… Они расположились тремя отрядами — в начале полосы, в середине и в конце, — готовые сразу прийти на помощь самолету Тимченко.
…Игорь снова сидел в своем кресле в кабине и слушал, как Андрей Васильевич переговаривался с землей.
— Посадка! Восемьдесят пять четыреста шестьдесят восемь в глиссаде, шасси выпущено, к посадке готов.