— Уйди! И не трогай меня никогда! Я тебя ненавижу!
— Ты что? — опешил Игорь. — Успокойся. Это у тебя шок, от всего.
— У меня шок от тебя! На всю жизнь… Врала, притворялась, подлизывалась, только чтобы с тобой… А ты меня предал!
Игорь растерялся окончательно.
— Но постой… Ты же меня… Все было по-другому — буквально час назад!
— Тогда я думала, что мы погибнем… А теперь все как было.
— Ну, извини меня за то, что я не погиб, — сказал Игорь сдавленным от смертельной обиды голосом, повернулся и ушел.
…В свете прожекторов и светильников метались, шумели, никак не могли успокоиться вернувшиеся на твердую землю люди. А сверху из круглого пролома в фюзеляже, стоя у самого края, смотрел на них задумчиво Андрей Васильевич Тимченко.
Уже под утро Тимченко появился дома. Жена ждала его, не спала. Повела мужа на кухню, накрыла на стол.
— А я уж начала волноваться, — сказала Анна Максимовна и соврала: волновалась она очень давно. — Почему задержались?
— Там погода была неважная, в Бидри.
— А как летели?
— Нормально…
Он поглядел на обязательный стакан морковного сока, который пододвинула ему жена, взял его, но пить не стал. Вылил сок в раковину, ополоснул стакан и попросил:
— Анюта, налей-ка мне сюда коньяку…
Кажется, совсем недавно была ежегодная медкомиссия, а вот уже снова проходить ее, ложиться в госпиталь.
Снова Андрею Васильевичу проверяли зрение и слух…
Брали кровь на анализ…
Заставляли крутить педали велосипеда…
В свободное от врачей время летчики играли в домино, в шахматы, смотрели в холле телевизор. В один из вечеров показали, между прочим, самого Андрея Васильевича. Рассказали о его трудовых успехах, показывали старые военные фотографии, помянули и землетрясение в Бидри. Андрей Васильевич смотрел на себя с веселым любопытством.
В последние годы Тимченко опасался медкомиссий, нервничал. Но в этот раз чувствовал себя уверенно. В последний день, как всегда, он спросил главврача:
— Как, товарищ профессор? Не пора еще подковы сдирать?
Спросил — и был уверен, что нет, конечно, не пора. А профессор сказал сочувственно, но твердо:
— Андрей Васильевич, летать вы пока не будете. Кардиограмма показала — не выдерживает сердце перегрузок…
…Дома Андрей Васильевич дал волю своему гневу. Всегда спокойный, даже медлительный, он стучал кулаком по столу и выкрикивал:
— Я этого так не оставлю! Я на этих коновалов найду управу! Я к министру пойду, там меня поймут. Пускай назначают министерскую комиссию! Человек здоров как бык, а его хоронят заживо.
— Ну почему хоронят? — пыталась возразить жена. — Тебе дадут интересную работу — любую, какую ты захочешь… И на земле люди живут…