Мой дорогой Картер!
Сегодня я чувствовал себя очень несчастным и не знал, что думать или предпринять, пока не увидел Эву, и она не рассказала мне все. Я не сомневаюсь, что натворил множество глупостей, очем очень сожалею. Полагаю, на меня повлияли вся эта шумиха и беспокойства, однако единственное, что я хочу сказать и, надеюсь, Вы будете всегда помнить, —какие бы чувства Вы ни испытывали, или будете испытывать ко мне, мое в высшей степени дружеское отношение к Вам никогда не изменится.
Я человек, у которого не так много друзей, поэтому, что бы ни случилось, это никогда не изменит моих чувств по отношению к Вам. В Долине всегда так много шума и суеты, так не хватает покоя и уединенности, что у меня возникло чувство, что уже никогда мне не доведется встретиться с Вами наедине. Признаюсь, мне этого очень хочется, как и хочется обстоятельно поговорить. По этой причине я просто не находил себе места, пока не написал Вам.
Искренне Ваш Карнарвон
Что именно такого рассказала Картеру Эва (леди Эвелина), что заставило его иначе посмотреть на какие‑то вопросы, мы никогда не узнаем, хотя некоторые полагают, что у дочери Карнарвона вспыхнула страсть к Картеру. Даже если это и правда, все же сомнительно, чтобы два настолько известных человека, у которых, право же, было чем заняться, стали ссориться по такому малозначительному поводу. Наверняка между ними произошло что‑то более серьезное.
В 1997 году, когда практически все материалы для этой книги уже были готовы, я решил еще раз съездить в Долину царей. Мне хотелось, если представится такая возможность, попасть в погребальную камеру, которая до сих пор остается недоступной для посетителей. Дверь в нее закрыта на висячий замок, и туристы могут лицезреть только одинокий труп фараона, да и то издалека — с обзорной площадки, сооруженной на том месте, где некогда Картер построил свою стену.
Приятель, поехавший в Египет несколько раньше меня, согласился связаться с д — ром Мухаммедом эль — Сагиром, генеральным директором Службы древностей в Верхнем Египте, и поинтересоваться, смогу ли я получить разрешение на проведение съемок в погребальной камере. Когда я пришел в офис господина эль — Сагира, тот разговаривал с неким джентльменом. Затем генеральный директор познакомил меня со своим другом, которого он называл Ахмед. Только позже я узнал, что «Ахмед» на самом деле — это д — р Мухаммед Наср, генеральный директор Службы древностей в Курне. Мне предложили выпить с ними чашечку кофе и рассказать, чего бы я хотел. Я им сообщил о своих подозрениях насчет того, кем в действительности являлся фараон Тутанхамон, и сказал, что, по моему убеждению, лорд Карнарвон и Говард Картер начали разворовывать его гробницу за несколько лет до того, как, по их же словам, они ее впервые обнаружили. Похоже, ничто из того, что я говорил, их не удивило, однако история о пропавших папирусах и связанных с ними убийствах заставила их задуматься.