– Для меня это настолько очевидно, что я не подумал, что ты мог как-то превратно истолковать мое решение. – Сие было почти правдой. Кроме этого, мне хотелось в очередной раз его проверить. Как в таких случаях говорит Андрей, проверить на вшивость. Если он действительно метит в друзья, пусть докажет, что я ему небезразличен. Правда, к чему мне его проверять, если сам дружить с ним не собираюсь. Или… все уже не совсем так, как кажется?
Андрей
Утро выдалось безрадостным. Да и как могло быть иначе, если оно началось для меня со скандала. Благо я был не прямым его участником, просто послужил поводом к нему. Проснулся от воплей двух луженых мужских глоток. Доносились они из моей собственной прихожей и были подозрительно непохожи на звуки, издаваемые телевизором, который уже второй месяц не включался и пылился. Так что я потряс головой, выпутался из одеяла, не желающего выпускать меня из своих объятий, и поплелся на звук. Чтобы увидеть тех, кто соизволил так орать, оказалось достаточным просто выйти из комнаты.
Ир перед входной дверью, распахнутой в иной мир, спорил с Лучистым. Ну да, этих двоих только могила и памятник на зеленой лужайке исправят, да и то не факт. Превратятся в двух призраков, и давай на тихих кладбищенских аллеях устраивать баталии вселенского масштаба. Вот гадство! С утра меня явно куда-то не туда занесло.
– А я говорю, что никуда он с тобой не пойдет!
– Если так печешься о его здоровье, вместо того чтобы практиковать сомнительные методы лечения, давно бы в лекарское крыло отвел!
– И отведу!
– Сомневаюсь, – припечатал Камарель, хотел еще что-то сказать, но увидел меня, тихо, по стеночке пробирающегося по коридору в сторону ванны.
Ир заметил взгляд эльфа и тут же обернулся.
– Мы тебя разбудили? – спросил подозрительно участливым тоном.
– Нет. Я сам проснулся, – с готовностью солгал ему, даже странно, что мерцающий мне не поверил. Он закатил глаза к потолку и шагнул мне навстречу.
– Возвращайся в постель. Раньше полудня я тебя все равно из квартиры не выпущу.
– Вот еще! – возмутился я. – С каких это пор ты ко мне в мамочки записался?
– С таких… – Он начал резко, можно сказать на надрыве, но неожиданно стих и, не побоюсь этого слова, сделался милым. Разумеется, я, как охотничий пес, тут же встал в стойку. Что-то темнит мой Ир. Ой темнит. Собственно, так оно и оказалось. Потому что мерцающий сказал дословно следующее:
– Я, можно сказать, впервые о ком-то по-настоящему беспокоюсь, – пролепетало это чудо, которое ну никак не могло быть тем Ирирганом, которого я знал. – А ты… – Он произнес это без обвинительных ноток в голосе, печально и обреченно, как вечно влюбленный в Мальвину Пьеро.