– Какое отношение к этому имею я?
Он как раз повернулся обратно ко мне, и стало видно, что его лицо буквально застыло от этого вопроса. Запоздало понял, насколько грубо с моей стороны это прозвучало, и начал лихорадочно соображать, как извиниться, но Ир мертвым, индифферентным голосом ответил:
– Самое прямое. Я пытался тебя лечить. Сам. Перестарался немного.
– Лечить? – вырвалось у меня, я был возмущен и почти раздавлен, злился теперь уже не на него, а на себя. – От жизни не лечат, Ир!
– От такой, как твоя, можно попытаться. – Он вскинул голову. В глазах его была такая ослиная решимость довести меня до белого каления любым из доступных способов, что я задохнулся. Потом плюнул на все условности, шагнул к нему и обнял.
– Что мне сделать? – вырвалось у меня тихое, горькое и отчаянное.
– Просто постой так, – отозвался он и с силой обнял меня в ответ, – хотя бы немного.
– А это правда поможет?
– Надеюсь, – сипло выдавил Ирирган.
– Да, нечего сказать, – фыркнул я и прокомментировал, честно стараясь, чтобы голос звучал весело. Получилось не очень. – Две калеки, две чумы – это как раз про нас.
– Эй… я не то самое! – оскорбился Ир, молниеносно получив толкование сказанного от моего переводчика, который все еще находился у него.
– Ладно, – примирительно обронил я. – Болезный ты наш, что дальше-то делать будем? Или ты уже что-то делаешь, чего я не чувствую?
– Почти закончил, – пробормотал он невнятно, все еще вжимаясь лбом в мое плечо.
– То есть домашний арест до полудня отменяется?
– Нет, – упрямо отозвался Ир и отстранился. – Все, – через минуту сказал мерцающий, глядя на меня своими желтыми, как у кошки, глазами.
– Ты точно уже закончил? Или… – Последнее слово я произнес с беспокойством, если честно, хоть Ир и изображал из себя этакого бодрячка, я за него беспокоился. Просто так его тату кровоточить не стала бы.
– Пойдем на кухню, – вздохнув, произнес он и зачем-то взял меня за руку, прежде чем потащить за собой, как будто я сам не пошел бы.
Но меня быстро озарило. Он был растерян, чувствовал себя неуверенно, поэтому хватался за меня как утопающий за соломинку. Очень важно, чтобы в такой момент рядом был кто-то, кому хочется доверять отчаянно и беззаветно, с кем можно хотя бы ненадолго позволить себе быть слабым и беззащитным.
Поэтому, поддавшись порыву, я сильнее сжал его руку. Прежде чем начать свой рассказ, Ир усадил меня на стул у окна, устроился за столом напротив, переплел тонкие пальцы на уровне лица и, не поднимая глаз, заговорил:
– Я почувствовал тебя вчера, потому что уже давно настроился на твой эмоциональный фон. В самой процедуре нет ничего особенного, мы, мерцающие, часто к ней прибегаем. Например, когда в ранней юности создаем свои первые мерцания. Собственно, именно такими эмоциональными аналогами долгое время служили для нас леди Имре-Хач и Надменный.