– Кто? – сразу не сообразил я.
– Командиры светлых и темных во времена Северного Затмения.
– А! Те самые, – дотекло до меня.
– Да. Они. – Сказав это, Ир замолчал.
У меня был порыв поторопить его, но я себя одернул. Сосредоточился на собственных мыслях. Конкретно в этот момент думать я мог только о нем, об этом вредном тихушнике, который уже бог весть сколько времени проводил надо мной одному ему известные процедуры. Слово-то какое! Как в психбольнице. Бред! И все же у меня не получалось по-настоящему на него разозлиться. Вместо злости мучило беспокойство. Хотелось, чтобы Ир прекратил играть в молчанку и рассказал мне все как есть. Прямо сейчас. А после хоть трава не расти.
– Ир? – протянул с вопросом.
Он резко выдохнул и все же встретился со мной взглядом.
– Прости, – удивив меня этим словом, произнес мерцающий и вернулся к объяснениям: – Я синхронизировался с тобой эмоционально, как только поймал себя на том, что мерцать, когда ты рядом, мне проще. И дело не только в этом. Переходные состояния… Понимаешь, я потому и находился так долго в своих мерцаниях и предпочитал не возвращаться в себя, что мои переходные состояния всегда были очень яркими… – Ир снова решил замолчать, я понял это по тому, как он поджал губы. Поэтому поспешил вставить свои пять копеек.
– То есть в своем переходном ты частенько себя не контролируешь? – в лоб спросил его.
– Контролирую, но именно в этом состоянии могу сказать такое, о чем предпочел бы умолчать в любое другое время. Именно потому…
Меня озарило. Да-да, уже привычно. И все же.
– Ты из дома сбежал, – сказал тихо.
И, как ни странно, ошибся. Ир на это только насмешливо фыркнул.
– С дедом поругался, – поправил он меня, – высказал ему все, что думал о его методах воспитания. Обвинил в страшном, сказал, будто именно он виноват в том, что в последние годы процент детских камер только увеличивается…
– Постой, постой… – перебил я, – каких таких детских камер? – Разумеется, в моем воображении, испорченном плеядой сериалов о зеках и тюрягах, нарисовался какой-то изолятор временного содержания с решетками на окнах, крысами и бетонными полами. И на фоне всего этого маленькие мерцающие, темненькие, желтоглазые…
Ир словно прочел что-то по моему лицу. И поспешил объяснить:
– Дети, ставшие водой, помещаются в специальные камеры. Это такие небольшие отрезки каменистой почвы, отделяемые друг от друга кругами из специальных черных камней, мы называем их вещими.
– Почему вещими? Они что-то предсказывают?
– У светлых именно на них гадают Вейлы.
– Лия?
– Не знаю, умеет ли она сама гадать, но ее мать точно гадает.