Алый признался, что его отец тоже уже прибыл и заселяется в предоставленные ему комнаты. А вот Лукерья – единственный родитель, с которым я уже был знаком, – появится только завтра. В принципе мне было все равно, приехали они или еще нет, но, думаю, не стоит объяснять, почему после таких известий я начал нервничать уже в пятницу, несмотря на то что все основное действо выпадало на выходные.
Когда мы с Иром наконец скрылись от каждодневной суеты у меня в квартире, мерцающий, как настоящий друг, попытался меня отвлечь.
– Ну хочешь, я тебе массаж головы сделаю? – предложил он.
Я заколебался, кому-то такое совместное времяпрепровождение могло бы показаться не совсем дружеским, но потом согласился. В конечном счете, если что не так, разве мы с ним не разберемся между собой?
Собственно, во время этого массажа, когда мы сидели с Иром на нашей кровати и он осторожными вращательными движениями массировал мне виски, Ирирган и спросил, словно между прочим:
– Почему две пятницы? – О да, конечно, я ведь только сегодня признался ребятам, почему называю сегодняшний день второй пятницей.
– А ты сам посуди, – хмыкнув и все так же не открывая глаз, отозвался я. – С вашей восьмицей путаюсь, так как непривычно. А пятница из всех будних дней самый любимый.
– Почему это?
– Потому, что конец недели. Ты только представь, два понедельника… – Я сделал эффектную паузу и с должным трагизмом в голосе припечатал. – Да лучше повеситься!
Ир хихикнул, но все же спросил:
– А почему не какой-нибудь другой день недели? Среда, например.
– Нелогично как-то.
– О да, а две пятницы подряд – просто убийственная логика, ничего не скажешь.
– И не говори, – пристыженно пробубнил я.
– Не буду, – подозрительно покладисто согласился Ир.
Наверное, именно из-за этого его спокойного тона и того, как, сам того не заметив, расслабился под его руками, я спросил:
– Так ты на самом деле считаешь, что будет достаточно найти мне пару, чтобы удержать у вас?
– Да, – просто сказал он, и в самой интонации было море убежденности.
– Ир, это глупо, – попытался его переубедить, но мерцающий меня даже слушать не стал. Отстранился, встал с кровати и отошел к компьютеру. Он уже вовсю экспериментировал с различными программами для окончания работы над своим диссертационным проектом. Поэтому такое его поведение можно было истолковать только одним образом – он считал, что нам не о чем спорить. Все равно каждый останется при своем мнении. Так-то оно так, но это его нездоровое желание просватать меня за какую-нибудь местную дамочку откровенно напрягало.