Проблема состояла в том, что все помещения, находившиеся по обе стороны от детских комнат — игровой и спальни, были уже заняты. Комнату с левой стороны занимала няня Лола. С правой стороны располагались кабинет, гостиная и спальня Грега. Оставалась небольшая комната для прислуги, расположенная напротив. В данный момент она пустовала, и Шейла настояла — к великому смущению Грега и леди Чандлер, — чтобы ей позволили ее занять. Спешно стали менять мебель в комнате, хотя, с точки зрения Шейлы, в этом не было никакой необходимости. Главное, что при комнате была отдельная туалетная и душ. Но, несмотря на протесты Шейлы, Анжелика распорядилась, чтобы ей поставили удобную кровать, изящный кофейный столик, небольшой комод и тумбочку возле кровати. Шкаф оставили прежний. Больше в эту комнату ничего не влезало, но рядом находилась малая гостиная, которую тоже предоставили в полное распоряжение Шейлы. Снова взглянув на изуродованный облик этой некогда очень уютной комнаты, Шейла хотела отказаться, но передумала. В голове у нее созрел план, как под удобным предлогом избавиться от всей мишуры, которой заполнила ее покойная жена Грега.
К всеобщей радости обитателей дома, девочки быстро подружились. Разумеется, заводилой стала более общительная Алина. Даже юная няня Лола, которая приняла их появление в доме без восторга, призналась во время ланча, что Холли еще никогда так не веселилась, как в обществе Алины.
Грег еще днем уехал на деловую встречу. Леди Чандлер, взволнованная переменами в доме, сновала между кухней и столовой, терроризируя нервными распоряжениями прислугу, занятую подготовкой к ужину, и свою компаньонку Бетти. Лола присматривала за детьми. Шейла разложила в комнате свои вещи, заглянула в детскую, но, увидев настороженный взгляд черных глаз Лолы, тихонько закрыла дверь и спустилась в сад.
Здесь, как и во всем доме, царил образцовый порядок. Каждый кусочек земли был ухожен, в симметричных цветочных клумбах не было видно ни одного сорняка, газоны безукоризненно ровные, самшитовые кусты подстрижены в форме чередующихся шаров и конусов. Бездушное совершенство, подумала Шейла и вспомнила свой маленький садик за домом, где вперемешку цвели кактусы, розы, лилии, азалии, радуя глаз пестротою красок и художественным беспорядком. Боковая тропинка привела ее к буйно цветущим кустам олеандра, за которыми она обнаружила явно старинную чугунную скамейку, на которую решила присесть. Здесь в зарослях уже воцарились сумерки. Она не сразу заметила выкрашенную под бронзу гипсовую скульптуру обнаженной женщины на невысоком пьедестале. Подделка была столь грубой, что вызвала в Шейле отвращение. Она резко поднялась, чтобы уйти, когда услышала голос Грега: