Третье племя пришло откуда-то с востока и тоже начало с попытки украсть пару свиней. Но быстро поняло, чем это чревато, однако его вождь сам явился на переговоры. Получив от наших полеводов свои четыре ножа и пояснения, куда и когда приходить за мясными обрезками, делегация удалилась, но ненадолго. Вскоре они явились вновь и сказали, что племя у них большое, четырех ножей им мало, а кроме мяса, не помешала бы еще и картошка. Наверное, давать требуемое было ошибкой. Потому как недавно состоялся еще один визит, где самый здоровый среди пришедших абориген объяснил лично мне через переводчика-мориори, что он, великий вождь Очень Большая Собака, победитель кого-то там и еще кого-то, так и быть, разрешает нам жить на его землях, но за это мы должны каждую луну давать ему…
Дальше я его слушать не стал. Поднялся, примерился и от души врезал в ухо. Подождал, пока он поднимется, и добавил в глаз, теперь уже с левой руки. Убедившись, что собеседник сам подниматься уже почему-то не хочет, для порядка немного попинал его и велел убираться к чертям, пока не пристрелили.
Вождь внял доброму совету, но затаил злобу. И где-то через неделю на стоящий несколько на отшибе домик картофелеводов был совершен ночной налет. Но рабочие заперлись в своем сарае и полчаса отстреливались из имеющихся у них двух ружей, пока не подоспела подмога.
Племя Большой Собаки действительно оказалось крупным, потому как в ночном нападении участвовало человек сорок. Во всяком случае, после боя мы насчитали тридцать семь убитых и тяжелораненых, но суки-вождя, к сожалению, среди них не было.
— По-моему, проблема совместного проживания диких племен и технологической цивилизации в общем виде приемлемого решения не имеет, — вздохнул Илья. — Возьмем, например, самое приличное племя. Как оно там называется?
— Дети какого-то дерева, — припомнил я. — Какого именно, наш переводчик не знает.
— Вот-вот. Помню я, как они за продуктами приходили. На малышей вообще смотреть жалко! Ладно, когда взрослые через одного рахиты, но детям-то за что мучиться? Да и мрут они как мухи, небось до зрелости и один из трех не доживает. И что делать? Отбирать детей и обеспечивать им нормальные условия? В наше время как-то австралийцы практиковали именно такое. Так дикари начали прятаться, и детям стало еще хуже. Не говоря уж о моральной стороне дела.
— Пусть потихоньку приучаются отрабатывать жратву, — предложил я. — Давать им продуктов покачественнее и побольше, но не на халяву, а за что-нибудь. Хотя лес валить они не хотят, это у них табу. Может, пусть какой-нибудь канал роют? Пора уже помаленьку приступать к искусственному орошению.