В самолете
Наконец — после всей беготни и заклинаний — я в самолете, которым отправляют в Будапешт очередной груз польской крови и лекарств. Под крыльями — безбрежная Сибирь облаков. Потом просвет, заржавелые поля, недвижные пути-дороги, Венгрия.
Я отыскиваю в памяти эту страну, какой узнал её семь лет назад, в солнечные сентябрьские дни конгресса ВФДМ и дела Райка. Людные, шумные улицы, погребок, где цедили дешёвый сладкий мускат прямо из бочки, старуха, салютующая поднятым кулаком… Но упрямей всего встаёт одна картина, которую все эти годы долго и безуспешно гнал я, а она всё не отставала.
Высокий пожилой мужчина наклоняется ко мне, его кустистые брови почти щекочут мне лицо, его пронзительный шёпот пробивается сквозь моё сопротивление:
— Я не первый день в партии. Ласло Райка знаю по Испании и по лагерю. Что сейчас творится — преступление и обман.
— Зачем ты мне это говоришь? Я тебя не знаю — может, я тебе и не верю.
— Потому и говорю, что ты меня не знаешь. С таким только и можно сегодня говорить в Будапеште.
…Мы приземляемся на полупустом аэродроме. Нас окружает группа вооружённых штатских и солдат с трехцветными повязками и нашивками. У некоторых нашивки поверх траурного крепа. Мы молчим и не задаём вопросов.
Разговор с Марьяном
Марьян здесь уже несколько дней. Он выглядит страшно растерянным. С трудом я добиваюсь, чтобы он рассказал, что видел сегодня.
Вместе с Кшиштофом он был свидетелем штурма горкома партии, где защищались десятка два человек из AVH.
AVH — это жандармские отряды политической полиции. Привилегированные, щедро оплачиваемые (зарплата «авоша» вдесятеро выше средней зарплаты рабочего), на жизнь и на смерть связанные с кровавым режимом Ракоши. Янычары из AVH до самого последнего времени держали страну в тисках такого террора, о каком у нас не имели понятия. Ни после ликвидации Берии, ни после отставки Ракоши и ареста Фаркаша — в AVH не произошло никаких перемен. 23 октября, когда они открыли огонь по безоружной демонстрации, мера терпения переполнилась. Вспыхнуло восстание, и к нему тут же присоединились армия и милиция. AVH, официально распущенные правительством Надя, не подчинились решению о роспуске и продолжали провоцировать и сеять смерть. Тогда волна народного гнева залила Будапешт.
Марьян рассказывает, как толпа при поддержке нескольких венгерских танков наступала на крепость авошей. Они защищались яростно, их залпы укладывали штурмующих на месте. Но вскоре их вытащили из здания, и тогда…
