Он вошел в коридор, разделся, аккуратно повесил шинель, еще раз прислушался к доносившимся сверху голосам Веры Васильевны и Маняши и прошел в столовую. Всего лишь сутки назад узнали в их доме об аресте Саши и Ани, а сколько произошло за это время. Уехала мама. Осталась без присмотра Маняша. Недоуменное и испуганное выражение появилось в глазах Оли и Мити. А самое главное - что-то случилось с ним самим. В его мысли и чувства вошло какое-то новое состояние, будто рядом с прежним Володей поселился другой человек, для которого уже не подходят те законы и правила, по которым жил прежний Володя.
За стеной, в папином кабинете, послышались голоса квартирантов. Багряновские что-то оживленно обсуждали, но смысл слов не доходил до Володи. Ему слышался только общий гул, только однородный, бесконечно раздражавший его чужой шум в родном доме. Он сел, поставил локти на стол, положил голову на ладони, закрыл глаза, стараясь вспомнить что-нибудь такое, что помогло бы не слышать эти голоса, перенесло куда-нибудь в другое место, в другое время, в иное измерение.
Голоса росли, усиливались, жужжали, гремели, грохотали. Заломило в висках. Тесен стал воротничок мундира. Еще мгновение - и он, может быть, даже позволил бы себе что-то, чего потом никогда не простил бы (постучал бы, например, в стену), но в это время в хаотичную сумятицу чужих голосов медленно вплыл новый звук - глубокий, плавный, размеренный, умиротворенный.
Не открывая глаз, Володя прислушался - звонили к обедне в Богоявленской церкви.
И сразу исчезли голоса за стеной, стало тихо, печально, скорбно. В неожиданно павшей тишине Володя вдруг услышал далекое протяжное пение - церковный хор пел отходную. Высокие детские дисканты холодили душу, звали куда-то за собой, в вышину, подальше от мирской суеты и забот.
И он увидел маму. В черной наколке, в черном платье она склонилась над гробом отца. Вокруг в оранжевых ореолах потрескивающих свечей - друзья, сослуживцы, знакомые. Тускло отсвечивают пуговицы на мундирах, кресты духовенства. У всех заплаканные глаза, скорбные лица.
А мамина худая спина дрожит под черной наколкой, прыгают острые лопатки. Мама плачет - горько, неутешно. С двух сторон ее держат под руки Вера Васильевна и Екатерина Алексеевна Яковлева.
А отец лежит спокойный, ясный, уже отрешенный от всего земного. Тронутые сединой длинные волосы аккуратно и благообразно расчесаны на две стороны. На скуластом меловом лице нет следов страданий: умер Илья Николаевич без мучений, как говорится - в одночасье.
Мама выпрямилась. Прикладывает к лицу платок, вытирая последние слезы. Лицо ее каменеет, делается неподвижным, непроницаемым. Володя ловит мамин взгляд: он устремлен на руку отца, на матово поблескивающее обручальное кольцо. Двадцать три года они прожили вместе. Шестеро детей было у них. Что испытывает сейчас мама? Володю душат рыдания, и только огромным напряжением удерживает он внутри себя накатывающую волну слез.