Медленно, со скрипом поднимается полосатый шлагбаум...
Все, сомнений больше нет. Высочайший выезд. Внимание!
Михаил Канчер, первый сигнальщик, стоявший до этого спиной к дворцу, облокотившись о парапет набережной, как бы разглядывая покрытую льдом Фонтанку, резко выпрямляется, расстегивает все пуговицы своего пальто, тут же застегивает их и быстро идет к Невскому.
Петр Горкун, второй сигнальщик, изучавший достоинства конной статуи на мосту, вынимает носовой платок, сморкается, роняет платок...
Из табачной лавки быстро выходит Андреюшкин. Рука чуть надрывает упаковку свертка, ложится на предохранитель...
Несколько пар полицейских глаз жадно впиваются в Пахома. Что будет? Чего он хочет, этот проклятый Андреюшкин, будь он трижды неладен!
Пахом скашивает глаза влево. В модном магазине за стеклянной витриной - Генералов. Пахом дотрагивается левой рукой до правого уха. Это сигнал Василию - приготовиться...
Щелкнул кнут у дворцовой лестницы. Цоканье копыт...
Андреюшкин сходит на мостовую. Ну, прощай, жизнь молодая, прощай, красна девица!
Генералов выходит из магазина, надрывает бумагу на свертке...
У агентов от напряжения слезятся глаза. Чего же они, в конце концов, хотят, эти чертовы студенты?
Из ворот Аничкова дворца показывается царская карета...
Андреюшкин должен бросать первым.
У Пахома самая сильная бомба. Разнесет вдребезги все в радиусе пяти саженей.
Андреюшкин должен погибнуть. Он должен остаться лежать на месте покушения. Рядом с царем.
Он знает это.
Если царю повезет - бросает Генералов.
Если и тогда царь жив - Генералов стреляет в него из пистолета. Отравленными пулями.
...Царская карета приближается к месту, где стоят террористы.
В последний раз бросает взгляд на синее небо Пахом Андреюшкин. Губы сами шепчут привычное с детства: «Господи, прости и помилуй...»
Андреюшкин делает шаг навстречу экипажу...
Но что это?
На другой стороне улицы Генералов лихорадочно засовывает бомбу под пальто, делает отчаянные знаки: отставить! Отставить!
Пахом отдергивает руку от предохранителя. Быстрый взгляд на карету - царя нет. Только на заднем сиденье, откинув назад голову, сидит в одиночестве нарумяненная, напудренная императрица Мария Федоровна.
Пахом, как во сне, снимает шапку, автоматически кланяется, крестится. Руки у него трясутся. Спина - взмокла.
Карета промчалась. Генералова на противоположной стороне улицы уже нет. Пахом надевает шапку, благостно улыбаясь, возвращается на тротуар. Он уже снова в игре, снова изображает «деревню», озадаченную и осчастливленную высочайшим проездом.
Поплутав для видимости еще некоторое время в центре города, Андреюшкин уходит на назначенную ему для ночевки квартиру. Сыскные и филеры надежно «ведут» его.