– Настенька, тебе плохо? Может, надо «скорую» вызвать? Малыш, не пугай меня! Настя!
Она приподнимает меня, прижимая к себе: она вообще очень сильная, а тревога за меня придаёт ей ещё больше сил.
– Настя! – кричит она, встряхивая меня.
Преодолев слабость, я обнимаю её за шею.
– Всё хорошо, Аля, не волнуйся. Я просто резко встала… У меня, наверно, давление упало. От нурофена такое может быть.
– Это же отравление, Настя! А если тебе станет хуже?
– Не волнуйся, всё пройдёт. Я почти все таблетки из желудка выполоскала… Что-то успело всосаться, но это не смертельно, поверь. Сейчас мне надо просто пить побольше жидкости, лучше зелёного чая, он мочегонный. Сейчас попробую встать…
– Не надо, милая. Держись за меня.
Она берёт меня на руки и встаёт. Я в шоке цепляюсь за её плечи, а она держит меня железно, хотя она вовсе не Шварценеггер.
– Аля, ты что? – испуганно бормочу я. – Ты же надорвёшься! Не надо поднимать такие тяжести!
– Любимая девушка – не тяжесть, – отвечает она.
Она несёт меня обратно в комнату, а я подсказываю ей дорогу. Мне неловко и стыдно оттого, что не я ей помогаю идти, а она, слепая, несёт меня. Возле диванчика я всё-таки уговариваю её опустить меня, и она ставит меня на пол, но из объятий не выпускает: её губы тянутся ко мне. Они попадают мне в щёку, нащупывают мой рот и влажно обхватывают. Горячая щекотная нежность заполняет меня.
На дисплее мелькают цифры: сорок, шестьдесят, девяносто, сто двадцать, сто пятьдесят. Воздух начинает выходить из манжеты, сначала тихо, а потом прибор начинает пищать в такт пульсу. Цифры мелькают в обратном порядке. Молчаливая пауза длится долго: признак низкого давления. Результат – 90/55.
– Сколько там? – озабоченно спрашивает Альбина.
– Низковато. Девяносто на пятьдесят пять. – Я снимаю манжету и кладу прибор на место.
– Так, зайка, ложись, – командует Альбина.
Я повинуюсь. Альбина держит меня за руку, поглаживая и пожимая пальцы. Тепло её ладони на моей щеке заставляет моё сердце сжаться. Она склоняется надо мной и нежно целует. Волосы её парика щекочут мне лицо, я отражаюсь в щитке её очков.
– Аля, сними ты этот дурацкий парик, – предлагаю я. – Чего тебе меня стесняться?
Я сама стаскиваю с неё парик, она смущённо поглаживает голову.
– Почему дурацкий? Это хороший парик, натуральные волосы.
– Так тебе лучше, – говорю я.
– С лысой головой? – усмехается она.
– Да, – убеждённо говорю я. – Мне так больше нравится.
В подтверждение этого я сажусь и глажу её по голове.
– Ладно, малыш, отдай. – Рука Альбины тянется за париком.