Она вздернула подбородок:
— Нет, конечно. — Она улыбнулась, стараясь говорить беспечным тоном. — Но мой дом совсем обветшает за неделю моего отсутствия. На этой неделе я собиралась обновить штукатурку в переднем холле. Даже приобрела все нужное.
— Весьма впечатляюще, — пробормотал Лоренцо. — Тем не менее я не сомневаюсь, что эта неделя пройдет у тебя значительно увлекательнее. А что заставило твою маму надумать продать Мэддок-Манор?
Эллери подняла брови:
— Ты же видел это место!
— Но это же ваш родовой дом! Разве ей легко расставаться с ним?
— Я думаю, у моей мамы не слишком много счастливых воспоминаний, Связанных с этим домом…
— Твое детство не было счастливым?
Эллери пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать о бесконечных разочарованиях, о том, как на нее действовали неожиданные длительные отлучки ее отца.
— Достаточно счастливым. Но брак моих родителей… — Она глубоко вздохнула, набираясь мужества, чтобы взглянуть Лоренцо в глаза. — После того как их брак развалился, я потеряла интерес ко всем близким отношениям.
Какое-то мгновение Лоренцо только молча смотрел на нее.
— Знаешь, — наконец произнес он, глядя на нее поверх своего бокала, — и у меня случилось то же.
Эллери потянулась за бокалом. У нее было тяжело на душе, и она не понимала почему.
— Ты — единственный ребенок, — сказал Лоренцо через минуту. — Так ведь? Я не слышал, чтобы ты упоминала о братьях или сестрах. Так что, насколько я понимаю, ваш род закончится на тебе?
— Да, — спокойно ответила она. Слишком спокойно. — Я единственный ребенок у родителей.
Прошло несколько секунд, прежде чем Эллери заставила себя взглянуть на Лоренцо. Нахмурив темные брови, он задумчиво смотрел на нее.
— Довольно обо мне, — сказала она настолько бодро, насколько смогла. — А как насчет тебя? Ты говорил, что ты из Сполето. Ты был счастлив там?
Лоренцо пожал плечами:
— Я покинул Сполето, когда мне было лет пять или шесть. Мама растила меня в Неаполе, рядом со своей семьей.
— А твой отец?
Лоренцо помолчал. Его лицо стало жестким.
— Его не было на горизонте, — произнес он равнодушным тоном.
Эллери понимающе кивнула. Ей хотелось узнать о Лоренцо больше, но эту неделю он предназначал не для рассказов о себе. Они доставляли удовольствие друг другу. И это все.
Боковым зрением она увидела приближающегося к ним официанта с двумя серебряными блюдами. Она улыбнулась Лоренцо, отбрасывая грустные воспоминания, которые на короткое время опечалили их.
— Похоже, наша закуска прибыла, — сказала она бодро. — Я лично умираю с голоду.
Эллери чувствовала себя неуверенно, когда они вернулись в номер. Она не знала, не понимала, в каком настроении пребывает Лоренцо. Он сбросил пиджак и расслабил узел галстука, но стоял спиной к ней и вряд ли замечал ее присутствие.