Зовут его — Александр. Человек он по виду — деловой и крепкий.
Половец был сдержанно учтив. Правда, на лице редактора блуждала едва заметная тревожная улыбка.
Он дал мне четыре номера «Панорамы». В отеле я их перелистал.
Газета еженедельная, шестнадцать страниц. Оформлена превосходно, с выдумкой. Лаконичная верстка, замечательная полиграфия.
Разумеется, есть недостатки. Явно не хватает проблемных материалов. И вообще — мало текста. А рекламы — многовато для шестнадцати страниц.
И все-таки я уверен, что дело пойдет…
Листая газету, я кое-что понял. Разгадал истоки тревожной улыбки на лице Саши Половца. Газета «Панорама» содержала умеренные колкости в наш адрес. Что-то говорилось и насчет моих злосчастных редакторских колонок. Мол, зачем написал про собаку?! (Алешковский называет это мое произведение — «Болонка редактора».)
Я проанализировал выпады и убедился, что они корректны. Что они находятся в рамках дозволенного. Здоровая товарищеская насмешка. То есть все о’кей! И никаких обид…
Когда-то половцы были довольно воинственным народом. Затем последовали некоторые исторические катаклизмы…
От души желаем «Панораме» мирного развития!
Трусцой против ветра
Александр Янов — давний оппонент Солженицына. Солженицын раза два обронил в адрес Янова что-то пренебрежительное. Янов напечатал в американской прессе десятки критических материалов относительно Солженицына.
Янов производит чрезвычайно благоприятное впечатление. Он — учтив, элегантен, имеет слабость к белым пиджакам.
У него детские ресницы и спортивная фигура.
По утрам он бегает трусцой. Даже — находясь в командировке. Даже — наутро после банкета в ресторане «Моне»…
Янов прочитал свой доклад. Он проделал это с воодушевлением. В состоянии громадного душевного подъема.
Солженицын отсутствовал.
Позднее, на банкете в ресторане «Моне», когда докладчик ужинал и танцевал, одна язвительная женщина сказала:
— Янов отмечает свой триумф!..
Мне трудно дать оценку соображениям Янова. Для этого я недостаточно компетентен. Тем более воздержусь от критики идей Солженицына.
Я хотел бы поделиться не мыслями, а ощущениями. Вернее — единственным ощущением. А именно:
Реальная дискуссия между Солженицыным и Яновым — невозможна. Поскольку они говорят на разных языках.
Дело не в том, что Солженицын русский патриот, христианин, консерватор, изгнанник.
И не в том, что Янов — добровольно эмигрировавший еврей, агностик, либерал.
Пропасть между ними значительно шире.
Представьте себе такой диалог. Некто утверждает:
— Мне кажется, Чехов выше Довлатова!
А в ответ раздается: