Цены на бензин понизить. Велфейр у пуэрториканцев отобрать. Чернокожих — по лагерям и тюрьмам!.. Что, нету лагерей? Значит, надо это дело в стахановском порядке организовать. Кубу — оккупировать немедленно! По Тегерану водородной бомбой — раз!
Иначе — демократии конец!..
Дорогие мои земляки! Советчики и реформаторы! Энтузиасты и преобразователи!
Ради Бога, успокойтесь! Американской демократии двести лет. И все эти годы американская демократия слабеет. Все эти годы ей предсказывают скорейшую гибель. Все эти годы дорожает жизнь. Все эти годы чернокожие пугают нас до смерти.
А магазины по-прежнему ломятся от жратвы. А миллионы книг по-прежнему распродаются. И по-прежнему звучит гениальная музыка. И тысячи картинных галерей ежедневно распахивают двери. И мчатся потоком роскошные автомобили. И по-прежнему количество беженцев со всего мира — растет.
И жить по-прежнему можно только здесь. И не только жить. Но еще и учить американцев — демократии!
«Новый американец», № 55, 24 февраля — 2 марта 1981 г.
Очаровательная блондинка в джинсах «Сэссун», кофточке «Лорд энд Тейлор» и в туфлях от «Сакса» сказала эффектной брюнетке в джинсах «Джордаш», кофточке от «Мейсиса» и туфлях от «Блу-минг-дейла»:
— Ах ты, сука ты позорная!..
«Новый американец», 11–17 апреля 1980 г.
«В человеке все должно быть прекрасно — и пиджак, и штаны, и рубашка, и галстук!..»
(Фарцовщик Белуга, в частном разговоре)
«…Вы — человек культурный. У вас — макинтош!..»
(Беседа в метро)
«На Западе люди одеваются, в Москве — рядятся…»
(А. Герцен, «Былое и думы»)
«…А девки на пляже одеты — так просто срам! Не зря люди говорят — быкини. Быкини и есть. Парни за ними, как быки, как быки…»
(Старушка Малафеева, в частном разговоре)
Лично я одет довольно плохо. А раньше был одет еще хуже. В Союзе я одевался настолько плохо, что меня даже корили за это.
Директор заповедника, в котором я работал экскурсоводом, говорил мне:
— Своими брюками, Довлатов, вы нарушаете праздничную атмосферу здешних мест!..
Редактор партийной газеты, в которой я служил халтурщиком, терпеливо уговаривал меня:
— Купите приличную обувь! У нас, между прочим, бывают иностранцы!..
Инструктор ленинградского обкома КПСС, взглянув на мой джемпер, сказал:
— Вы, как я догадываюсь, беспартийный?..
В общем, плохо я одевался. И меня это не беспокоило.
Дома одежде приписывались четкие социальные функции.
Нечто подобное было в старину. Коллежскому регистратору полагалась, допустим, шинель из военного сукна. Выдвинулся чином повыше — заказывай шинель из драпа. Статскому советнику полагался бобровый воротник. Тайному — из нерпы. И так далее…