Однако нас постигло глубокое и неожиданное разочарование. Карина оказалась вполне лояльной марксисткой. Она ругала Дубчека и цитировала советские газеты. Мы были поражены и слегка напуганы…
Хочется думать, что польский народ — единодушен. Что все поддерживают «Солидарность» и готовы бороться до конца. Но я боюсь, что такое представление — ложно. Значительная часть любого народа — пассивна в идейном отношении. Ответственность в трудную минуту берет на себя его лучшая, думающая часть. Лучшая и увы — не самая многочисленная.
В Польше очень трудная экономическая ситуация. Людей утомило состояние гражданской и политической неопределенности.
Разумеется, власти используют эти настроения. Пропагандистская машина, как всегда, работает безотказно. Виновницей народных бедствий объявлена «Солидарность» и ее мужественные руководители.
Да, католическая церковь — огромная сила. Однако церковь не возглавит мятежа. Священнослужители всеми методами будут удерживать народ от кровопролития.
Поддержка демократического Запада — эфемерна. Что может Запад? Отменить международный научный симпозиум по рыбоводству? Выразить чувство глубокой озабоченности?
Рейган говорит:
— Мы не получаем объективной информации. Все каналы связи перекрыты. Поэтому мы не можем действовать…
То, что нет информации, — преступление. То, что перекрыты каналы, — ужасно. Все это как раз и означает, что надо действовать.
Как?
Не грешно ли призывать другого человека к оружию?! Можно ли требовать от поляков героизма и самопожертвования?!..
— А вывод, — спросит читатель, — каков же вывод?
Я уже лет пятнадцать не делаю выводов. Это происходит без меня…
«Новый американец», № 97, 19–25 декабря 1981 г.
КР КНЕССЕТ ПРИНЯЛ ВАЖНОЕ РЕШЕНИЕ…
Кнессет принял важное решение об аннексии Голанских высот.
Решение Кнессета вызвало единодушное осуждение большинства мировых правительств. В том числе и правительства США.
Все это порождает довольно грустные мысли. Я уже говорил, поведение государства и поведение человека — сопоставимы. Самозащита и обороноспособность — понятия адекватные. Разница в масштабах, а не в качестве.
Попробуем взглянуть на это дело с житейской точки зрения.
Я учился в послевоенной школе. К тому же — в довольно бандитском районе.
Времена были жесткие. Окружающие то и дело пускали в ход кулаки.
Меня это не касалось. Я был на удивление здоровым переростком.
А теперь вообразите хилого мальчишку, наделенного чувством собственного достоинства. К тому же — еврея в очках. Да еще — по фамилии Лурье.
Лурье приходилось очень туго. Местная шпана буквально не давала ему прохода.