Я тянусь к её руке, и пламя обнимает меня торжеством безумного страдания. Кости трещат, как дрова, кровь кипит, внутренности пекутся заживо, как картошка в золе. Бедная моя Аида, ведь она чувствует то же самое...
Но страдания не вечны. Горнило боли, опалив меня, остывает, и я остываю тоже – твёрдая, как клинок. Я спускаюсь по дорожке из солнечного света – прямо в объятия тихого осеннего утра.
Занавески на огромном, до самого пола, окне были раздвинуты, открывая мне вид на янтарные стволы сосен вдалеке, озарённые неярким, грустноватым солнцем. Моя грудь дышала, руки и ноги гнулись без боли, и мне хотелось лететь к этим соснам, чтобы спросить у них, знают ли они небесные секреты. Лёгкое оцепенение соскользнуло с тела, как прозрачное покрывало, и я села на кровати. Такое чувство, будто я попала в другой мир – солнечно-сосновый, но я знала, что это – дом Аиды. Здесь тихо, спокойно и безопасно, светло и уютно.
Аида стояла в дверном проёме, прислонившись головой к косяку. Она как будто стала чуть бледнее, или, может быть, это мне казалось из-за того, что на её лице не было косметики? Чёрная водолазка и узкие чёрные джинсы подчёркивали эту небольшую болезненность. Я протянула ей руку, и она, оторвавшись от косяка, подошла, села на край постели и прильнула к моим пальцам губами.
– Прости меня, Алёнка...
Я обняла её, зарывшись рукой в её волосы.
– Тебе незачем было прятаться, Аида. Я люблю тебя такой, какая ты есть. И буду любить какую угодно.
В её глазах светилась грустная нежность.
– Прости меня, принцесса. Это я немножко подкорректировала твою память... Стёрла из неё себя – вплоть до того момента, когда ты очнулась в моей квартире. Ты вернулась из сумрака, совсем ничего не помня, но меня ты увидела, хоть и не узнала. И я стёрла небольшой отрывок – о твоём возвращении и пребывании на румынской базе охотников.
Вспомнился мой сон о людях с оружием и парне с индейскими косичками.
– Там был индеец?
Аида кивнула, нежно заправила прядку волос мне за ухо.
– Стоящий Медведь, – назвала она его имя.
– Точно! – щёлкнула я пальцами. – А у меня всё вертелось в голове: то ли Парящий Орёл, то ли Лежащий Волк...
Недостающий отрывок встал на место. Аида виновато уткнулась своим лбом в мой. Я пропустила между пальцами передние длинные пряди её каре.
– Он не совсем стёрся, этот отрывок. Какие-то образы остались. Этот индеец и твои глаза. Вот только я не совсем поняла, что случилось сейчас... Я переходила дорогу, и...
– Тебя сбила машина, – договорила Аида – тихо, с болью и содроганием в голосе. – Прямо у меня на глазах. – Она на миг зажмурилась. – Я ввела тебе свою кровь, Алёнка... Для ускорения регенерации. Возьмись за дело обычная медицина – ты провалялась бы на больничной койке не один месяц, потом – ещё несколько месяцев реабилитации, возможно – инвалидность... А так – всё зажило без следа за два дня, хоть и было немножко больно.