– Но почему она тогда... Почему прячется от меня?
– А ты сама не можешь понять? – покачал блестящей головой Кельц. – Она не уверена, что ты примешь её такую, какой она стала. Потому и держится на расстоянии. А эти мысли, – он кивнул в сторону спальни, где висела петля из простыни, – ты брось. Зря она, что ли, такое с собой сотворила?
– Пожалуйста, не убивайте её...
Это всё, что я смогла сказать, перед тем как разреветься – неукротимо, до боли в груди и мучительно мощных судорог диафрагмы.
– Ну, всё, – усмехнулся Змей. – Это всерьёз и надолго.
Тяжёлая рука Кельца погладила меня по волосам, как маленькую.
– Хорошо, мы учтём твоё пожелание, – сказал он полусерьёзно, полушутливо.
Змей был прав насчёт «всерьёз и надолго»: я плакала, провожая охотников до двери, плакала, одеваясь и укладывая волосы, заливалась слезами, спускаясь по лестнице и хлюпала носом, стоя на остановке. Аида работала до восьми, а сейчас было полвосьмого. «Теперь ей не отвертеться от встречи», – думала я, сидя в маршрутке. Больше ей от меня не спрятаться – всё равно найду, обниму и не отпущу никогда.
Слёзы застилали мне глаза, когда я шла через дорогу к крыльцу с вывеской «Психотерапевт». Восемь ноль пять... «Неужели не успею?» – колотилось сердце. И тут же замерло и оборвалось: дверь открылась, и на крыльце появилась родная и знакомая фигура. Элегантный серый плащ, брючный костюм, стрижка под каре с удлинёнными передними прядями.
– Аида! – закричала я, замахав рукой.
Она обернулась. Визг тормозов и удар.
Кажется, у меня выросли крылья.
Звёздный шатёр над головой, горные склоны, цветущая поляна и костёр. Танцующее высокое пламя стеной разделяет меня и Аиду. За её спиной – мир, полный страданий, несправедливости, боли и агрессии. За моими плечами – сумрачный покой, серая бесчувственность и бесплотная тишина. Она хороша тем, что в ней нет боли, нет разочарований. Но и радости в ней нет. А в том мире, несмотря на всю его ярость и шум, есть любовь Аиды.
«Твоё прошлое не имеет для меня значения, – звучат в моей душе её слова. – Значение имеет только то, что есть сейчас. Ты – моя принцесса, вот что самое главное».
Что я выберу? Сумрачный покой без боли или мир, в котором счастье и страдание идут рука об руку? Мир, в котором есть смерть, но есть и воскрешение? Изумрудный свет тёплых глаз прогоняет бесчувствие сумрака, и натянутая между нашими сердцами струнка грустно поёт. Она зовёт меня туда, в тот мир, и я устремляюсь всей душой к Аиде.
«Придётся вытерпеть немного боли, – говорит та, протягивая мне руку. – Но я рядом и возьму половину боли себе. Иди сквозь огонь – ко мне».