Через полминуты все четыре глема представляли собой нечто вроде могильных насыпей.
– Все? – недоуменно спросил я, с трудом оторвав взгляд от зрелища и посмотрев на Руну.
– Все, – усмехнулась она. – Чего ты на них полез? Пусть бы «иллюзию» били, пока я с шаром управилась.
– Да хотел… – Я осекся. А что говорить? Ретивое взыграло? Решил понты поколотить, думая, что земля мягонькая, порублю в пух и прах тварей без напряга и героем стану?
– Ладно. Главное, что все хорошо закончилось. Пойду позову Ринвора.
– А чем же это вы в конце их рассыпаться заставили? – осторожно спросил я. Но бабуля отмахнулась:
– Из магии Света плетение. Ты лучше ступай, Маришу разбуди. Заклинание должно уже разрушиться, я ненадолго ставила.
– Я?
– Ну так… – Руна хмыкнула и зашагала к одной из веревок. Ловко перепрыгнув через нее, она исчезла во мраке, а я взволнованно глянул в сторону маленького восьмиугольника.
Но желание приблизиться к лежащей там девушке, коснуться ее – пересилило волнение, и я, вложив клинок в ножны, твердо зашагал вперед. Подошел, присел перед спящей, тронул рукой тонкое плечико. Девушка чуть пошевелилась, еще во сне, потом проснулась, открыла глаза и вдруг испуганно подскочила.
– Все нормально, – поспешил я успокоить. – Метку мы сняли, так что…
– Ты раб? – без церемоний перебив меня, удивилась Мариша. А я вдруг притянул девушку к себе за плечи.
– Нет.
В это короткое слово я вложил всё – ненависть и любовь, зло, накопившееся во мне за два года, и так и не побежденное им добро, укрывшееся в самой глубине сердца, огрубелость от этой чревловой жизни и нежность, которая всегда оставалась в моих мечтах.
Девушка вздрогнула, но не отстранилась. Лишь вздохнула – то ли испуганно, то ли взволнованно. А я коснулся ее губ своими.
Она подняла руки, попыталась отпихнуть меня, но неуверенно. Через пару секунд одна из ее рук опустилась, а вторую я почувствовал на своем затылке. Нежные пальцы взъерошили волосы, скользнули в них, обволакивая голову пьянящим облаком. И запах. Невесомый, хрупкий, сливающийся с ночной лесной свежестью.
Я нежно и настойчиво обнял тонкие плечи, а язык стал раздвигать влажные и мягкие, как сахарная вата, губы…
– Оставь ее, грязный раб! Как ты смеешь! – рыкнула за спиной, казалось, сама ненависть, и тут же меня с силой отдернули за плечо. Я едва успел разжать объятия, чтобы не увлечь за собой Маришу. Повалился на холодную землю, взревел…Потом резко вскочил на ноги, обернулся. Мой взгляд, пылающий злобой, уперся в не менее жесткий взгляд Ринвора.
– Я не раб, – вырвалось у меня с таким достоинством, что аристократ на секунду опешил.