— Я, конечно, близорук, но не до такой же степени…
— Нет-нет, — ответил Франк, — она отправляется в мою комнату… Будем вести себя, как твои кузены… До свадьбы — ни-ни…
Просто он хотел спать с ней в своей детской постели. Под футбольными постерами и кубками за победы в мотокроссах. Это будет неудобно и не слишком романтично, зато он получит доказательство того, что жизнь несмотря ни на что все же милая барышня.
Он так скучал в этой комнате… Так скучал…
Если бы кто-нибудь сказал ему, что однажды он приведет сюда принцессу и будет лежать рядом с ней на этой узкой латунной кроватке, где в матрасе когда-то была дыра, и где он чувствовал себя совершенно потерянным, и на которой он занимался онанизмом, предаваясь мечтам о куда менее привлекательных девушках, чем она… Он бы ни за какие коврижки не поверил… Это он-то, прыщавый голенастый юнец, ни черта не смыслящий в жизни… Нет, любимчиком судьбы он точно не был…
Да, жизнь — большая мастерица преподносить сюрпризы… Годы, проведенные в холоде одиночества, и вдруг — бац! — извольте, юноша, в самое пекло…
— О чем ты думаешь? — спросила Камилла.
— Ни о чем… Так, о всяких глупостях… Сама-то как?
— Не могу поверить, что ты вырос в этом доме…
— Почему?
— Н-ну… Здесь все такое жалкое… Это даже не деревня, а… Ничто… Маленькие домики со старичками, сидящими у окна… А эта хибарка… Здесь ничего не изменилось с 50-х годов… Никогда не видела кухни с такой громадной плитой! И туалет в саду! Как тут расцвести ребенку? Как тебе это удалось? Как ты выбрался?
— Тебя искал…
— Прекрати… Мы же договорились…
— Я с тобой ни о чем не договаривался!
— Ладно-ладно…
— Ты сама прекрасно знаешь, как я выбрался, с тобой было так же… Мне, правда, природа помогала… Я все время торчал на улице. И, что бы там Филу ни вякал, это был соловей. Я точно знаю, мне дед объяснил, а мой дедуля сам был почище всякой пернатой штучки… Ему и манки были не нужны…
— Как же ты живешь в Париже?
— А я и не живу…
— Здесь для тебя работы нет?
— Нет. Во всяком случае, ничего интересного. Но, если у меня однажды появятся дети, клянусь — я не позволю им расти среди машин, ни за что… Ребенок, у которого нет резиновых сапог, удочки и рогатки, — не ребенок. Почему ты улыбаешься?
— Да так. Я нахожу тебя очень милым.
— Я бы предпочел, чтобы ты поискала кое-что другое…
— На тебя не угодишь.
— Скольких ты хочешь?
— А?
— Детей…
— Эй! — она едва не подавилась от возмущения. — Ты нарочно или как?
— Да погоди ты, я же не говорил, что от меня!
— Я вообще не хочу детей.
— Да ну? — Он был разочарован.
— Вот так.
— Почему?