— Совсем чокнутый… Видела, как оделся «на выход» ? Трость и шляпа эта клоунская… Я даже подумал, он на маскарад намылился…
— И куда же он шел?
— По-моему, на свидание…
— С девушкой?!
— Вроде, хотя я не уверен… Забудь… Давай повернись, черт…
— Отвянь.
— Эй, Орели, ты меня достала…
— Аурелия, а не Орели.
— Аурелия, Орели — один черт. Ладно… А носки ты тоже на ночь не снимаешь?
Наплевав на строжайший запрет strictly forbidden , — Камилла складывала одежду на ригеле камина, валялась в постели до упору, одевалась под одеялом и согревала пуговицы на джинсах в ладонях, прежде чем натянуть их на себя.
Пластиковый уплотнитель мало чем помог, и ей пришлось перетащить матрас на другое место, чтобы уберечь голову от чудовищного сквозняка. Теперь она спала у самой двери, так что выйти и войти было проблемой. Она то и дело тягала тюфяк туда-сюда, если требовалось сделать три шага по комнате. Что за убожество, думала она, ну что за убожество… В конце концов она все-таки сломалась и начала писать в умывальник, держась за стену, потому что не рисковала трогать эту рухлядь. А уж о ее «турецких омовениях» лучше вообще умолчать…
Итак, она ходила грязной. Ну, может, грязной это сильно сказано, но не такой чистой, как обычно. Один или два раза в неделю она отправлялась к Кесслерам — когда была уверена, что их нет дома. Она знала расписание их экономки, которая всякий раз с тяжелым вздохом выдавала ей большое махровое полотенце. Все всё понимали. На прощанье ее всегда одаривали чем-нибудь вкусным или вручали еще одно теплое одеяло… Но однажды Матильда поймала ее на месте преступления, когда она сушила феном волосы.
— Не хочешь вернуться и пожить здесь какое-то время? Твоя комната свободна…
— Нет, спасибо, спасибо вам обоим, у меня все хорошо. Правда…
— Ты работаешь? Камилла закрыла глаза.
— Да, да…
— Над чем? Тебе нужны деньги? Дай нам что-нибудь, Пьер заплатит аванс, ты же знаешь…
— Не могу. У меня нет ничего готового…
— А те картины, которые хранятся у матери?
— Не знаю… Их нужно разобрать… Не хочется возиться…
— Может, автопортреты?
— Они не продаются.
— Что именно ты сейчас делаешь?
— Так, всякие пустяки…
— Ты ходила на набережную Вольтера?
— Пока нет.
— Камилла…
— Да?
— Не хочешь выключить этот проклятый фен? Чтобы мы друг друга слышали…
— Я спешу.
— Чем ты на самом деле занята?
— Что ты имеешь в виду?
— Твою жизнь, конечно… Что за жизнь ты сейчас ведешь?
Чтобы никогда больше не отвечать на подобные вопросы, Камилла кубарем скатилась по лестнице и толкнула дверь первой попавшейся на пути парикмахерской.