– Спасибо, Леонид Борисович, но мне крайне желательно остаться в Москве, – решительно отвечаю наркому.
– Зря. Ей-богу, зря. – Видно, что Красин не на шутку расстроен. – В банке со здешними пауками вам не ужиться… – Он ненадолго замолчал, потом с горечью проговорил, тихо, почти под нос: – Наше несчастье в том, что нам в нашем аппарате приходится работать с людьми, никогда больше полтинника в кармане не имевшими. Как только такой человек увидит сто рублей – обязательно положит в карман. А эти… большие ребята… пользуются такими проходимцами вовсю для собственной выгоды. – Леонид Борисович задумался и после затянувшейся паузы обратился ко мне: – Если категорически не хотите ехать за границу, найдите себе местечко здесь, но такое, где вы будете вдали от этой братии, и желательно под чьим-нибудь прикрытием. Правда, зная ваш прямолинейный характер, сомневаюсь, что вы подобным прикрытием сумели обзавестись. Но в любом случае оставаться в наркомате не советую. Решительно не советую!
– А чего мне бояться? – возмущаюсь непритворно, потому что жду от Красина не нагнетания абстрактных страхов, а чего-то более конкретного.
– Да поймите же! – Нарком (и, кстати, член ЦК) почти вспылил. – Вас не будут выживать столь прямолинейно, как этот дурак Гуковский в эстонском торгпредстве, который думал, что одного доноса в ВЧК будет достаточно, чтобы убрать вас со своей дороги. Нет, вам будут строить хитрые каверзы, гадить исподтишка, распускать слухи за вашей спиной, и в конце концов замарают в какой-нибудь грязной истории. О, эти могут! На это они очень даже способны! Тут деятели покрупнее калибром, чем те, с кем вы сталкивались прежде, и концы они прячут хитрее, чем хорошо вам известный Квятковский из АРКОСа, который, похоже, зарвался настолько, что песенка его спета…
Красин, видимо, исчерпал запас своих эмоций и с усталым видом умолк, уставившись куда-то в одну точку. Однако, не дав мне вставить слово, он вновь заговорил:
– У вас есть две, много – три недели. Пока я здесь, они вряд ли учудят что-то серьезное. Но самое позднее к началу декабря мне нужно опять быть во Франции, а в мое отсутствие их уже ничто не будет сдерживать. И учтите, я даже толком не догадываюсь, кто же именно из них первым решится ударить вас в спину и какую поддержку притом сумеет привлечь. Слишком уж обширные у каждого из них связи.
Теперь красинский вопросительный взгляд, в упор уставленный на меня, требовательно ждал какого-то ответа.
Ну что же, если перевести всю эту дипломатию на простой человеческий язык, то Леонид Борисович предупреждает, что мои недруги не успокоятся, пока не вышвырнут меня из наркомата, желательно – с позором, а сам он умывает руки. Что же делать? Наплевать и начать войну на измор – кто кого пересидит? Дураку ясно, что они – меня, просто потому что у них возможности больше. А героически погибнуть, запутавшись в сетях бюрократических интриг, мне как-то не улыбается. Значит, придется последовать совету своего наркома и спасаться бегством. Предложения мне вроде бы делались…