– Не уйдешь, сволочь большевистская! – надсадно завопил кто-то сзади, заставив резко шарахнуться в сторону, и вслед мне гулко ударяют два выстрела подряд. Вновь противный визг пуль над самым ухом. В этот момент появляется новый звук – цоканье копыт по мостовой, ржанье испуганной выстрелами лошади, крик кебмена, натягивающего вожжи в попытке усмирить свою кобылку, – и со мной поравнялся кеб, ехавший навстречу. Мне удается удачно выскочить на проезжую часть, прикрывшись повозкой от преследователей. Жадно глотая пересохшей глоткой воздух, бегу изо всех сил к следующему перекрестку. Револьверы пока молчат. Рывок в одну сторону, затем в другую – и опять грохочут выстрелы. Мелкие кусочки штукатурки больно бьют в лицо, но я уже свернул за угол. Быстрее, еще быстрее! Там, впереди, оживленная улица. Уже почти достигнув ее, неловко подворачиваю ногу, меня поводит в сторону, падаю, на этот раз весьма неудачно, с размаху чиркаю головой о стену дома…
И тут мне в уши лезет пиликанье электронного будильника. Когда прошли цветные круги перед глазами и рассеялась чернота, обнаруживаю, что лежу дома, в собственной кровати. Ну и приглючится же! Да, опасно уходить в Интернет слишком глубоко. Сую ноги в тапочки – и тут краем глаза замечаю на подушке какие-то темные пятна. Что это? Кровь? Машинально вскидываю руку к голове. Сбоку на ней приличная шишка и ссадина с уже запекшейся кровью. Но… ведь это было во сне! Или я как-то ночью ухитрился приложиться? Оттого, наверное, и привиделась вся эта фантасмагория с покушением.
Бросив наволочку в стирку, я на всякий случай протер ссадину одеколоном («Щиплется, зараза!») и начал собираться на работу. Странное совпадение происходившего во сне и последствий, обнаружившихся у меня на голове при пробуждении, не давало мне покоя. Однако, в конце концов, такое совпадение могло быть и случайностью. Слегка утешив себя этой мыслью, можно было заниматься делами, не отвлекаясь поминутно на самокопание.
Неделя шла за неделей, и я уже стал забывать о странном сне. Однако загадки и тревоги не пожелали закончиться с первым сновидением.
Просыпаюсь в серых предрассветных сумерках. Света, пробивающегося через большой иллюминатор с бронзовыми барашками запоров, едва хватает, чтобы различить внутренность двухместной каюты. На верхней койке слегка похрапывает во сне сосед.
(Тот «я», который пребывает в декорациях сна, точно знает, что он – Виктор Валентинович Осецкий, и воспринимает каюту как должное. Но «я сам» терзаюсь вопросами: «Что это за корабль? Что делает на нем Осецкий? Ведь этого не было в Интернете! Про события прошлого сна я прочел накануне. А вот о корабле мне ничегошеньки не известно! Откуда же тогда этот сон?»)