В тот день до самой ночи не давали Михаилу Борисову покоя мысли о досадной неудаче. Он вспоминал перипетии боя, скрупулезно выискивал в действиях ошибки, преувеличивал их значимость, казнил себя… Уже засыпая, вспомнил заключение Ситякова на разборе боевого вылета:
— Не отчаивайтесь, ребята! — сказал комполка. — Вы, Борисов, действовали правильно и даже лучше, чем в свое время мы с Завариным при первой торпедной атаке. Ты, Богачев, как видно, перестарался, хотел поточнее положить бомбы по цели и потому проскочил лишний десяток метров. Но их-то оказалось достаточно, чтобы бомбы срикошетировали о воду и перепрыгнули сторожевик. Но своими взрывами они все же нанесли повреждения кораблю. А тебе, Борисов, попался очень опытный капитан-волк. Он успел за время твоего боевого курса застопорить ход своей «калоши» или даже отработать задний. Вот твоей торпеде и не хватило тех сантиметров! Сколько ты привез пробоин на самолете? Тридцать восемь? Считай, что в бою ты тридцать восемь раз заглянул в глаза смерти. Ничего! Голову не вешайте, смотреть вперед! Теперь вы оба битые, а, как известно, за каждого битого двух небитых дают! Боевое крещение вы получили — это главное. Сделаете себе выводы и победы придут… Богачева за проявленную храбрость, смелость и мужество в морском бою и при спасении боевой машины и экипажа представляю к правительственной награде.
На следующий день, едва оправившись, оба экипажа сменили самолеты и опять вылетели в тот же район Балтийского моря, В поисках вражеских кораблей летчики осмотрели заданные квадраты, потом промчались по Ирбенскому проливу в Рижский залив, вернулись, подошли на видимость немецких военно-морских баз Виндава (Вентспилс) и даже до Либавы (Лиепая). Тщетно. Врага в море не было.
Пришлось возвращаться домой ни с чем.
На обратном пути экипаж Богачева подвернул к острову Хиума и бросил на гитлеровскую береговую батарею весь запас крупнокалиберных авиабомб, да так метко, что там к небу взметнулся дым пожарища.
Борисов торпеду бросать не стал. Хоть это было опасно и сложно, он долетел с нею до своего аэродрома и совершил посадку. Однако горечь на душе не уменьшилась: не везет!
А Мещерин посмеивался:
— На войне еще и не такое бывает!
Михаил морщился: хорошо смеяться командиру! Он уже открыл боевой счет эскадрильи, потопив в Нарвском заливе сторожевой корабль. А тут два вылета и оба пустых. Да неприятностей сколько! От подначек спокойного места не найдешь…
2
Между тем первую и вторую эскадрильи полка тоже допустили к боевой работе, и поэтому над аэродромом Клопицы гул моторов не умолкал с рассвета до темноты. Самолеты проносились над соседним Нарвским заливом, летали вдоль всего северного побережья Эстонии, добирались до Моонзундских островов и везде перехватывали вражеские корабли и транспорты, топили их, срывали перевозки врага, отправляли на морское дно тысячи тонн различных военных грузов, всеми силами помогая войскам фронта громить, гнать фашистов с советской земли. Летчики летали с большим подъемом: каждый день приносил авиаполку победы. Рос опыт, оттачивалась тактика торпедных и топмачтовых атак.