Ему зачем-то было нужно, чтобы я посмотрела ту сцену и следующую, с рыжей девушкой. У Килмора опять не стояло, он пил виски и тряс эту свою рыжую: «ты умрешь за меня?». Она ему — мудак, прекрати пить, ты убиваешь себя. А он — ты умрешь за меня? — Да ты достал уже! — Ты умрешь за меня? — Я люблю тебя, я не хочу умирать. — Ты умрешь за меня? — Я люблю тебя! — Ты умрешь за меня?? — Умру. Умру. Умру.
Я все-таки получила от него письмо. Поняла, что он пытался сказать тогда, подсовывая мне видеокассету — с любовным треугольником, наркотиками, воплями и остальной «жалкой поэзией». Но главным в тот вечер оказалось не это — и Розенкранц, и Гильденстерн, и Джим Моррисон, и многие красивые люди давно мертвы, и пусть их иллюзии будут им пухом. Но я, живущая, женщина несколько за тридцать (чтобы не сказать больше), устроенная, счастливая, нашедшая себе занятие по душе, вдруг совершенно точно поняла, что если сейчас
появится кто-нибудь,
способный снова спросить у меня так же,
как он когда-то —
«ты умрешь за меня?»,
я, пожалуй, отвечу —
«умру. умру. умру».
Bluecanaryk: Хочу вас увидеть.
Marta_ketro: В начале апреля.
В начале апреля, когда сойдет снег, я надену туфли и пойду по сырому асфальту ему навстречу. Ему, не важно кому, новой жизни, новому человеку, который, может быть, сумеет найти мое сердце.
* * *
Я с ума сошла — взяла и позвонила ему. Я! Сама! Первая!
А он не снял трубку. Извините, потом ответил, работа. Ага, круглосуточно. Но отступать некуда, назначила ему встречу.
— Эй, дорогая, что с тобой творится?
— Ничего.
— Ты пишешь странные вещи, я волнуюсь за тебя.
— Романтика в действии, Ленок.
— Давай повидаемся завтра.
— Не могу, у меня встреча.
— С ним?
— С ним.
— А куда он тебя пригласил?
— Это я его пригласила, куда обычно, на Дмитровку. Вроде не пятница, в семь не должно быть много народу, как ты думаешь?
— Вы как нищие студенты, честное слово…
— Плевать, Лен, мне плевать. Я тоскую, как Лев Толстой, то ли смерти боюсь, то ли старости. А он… он меня развлекает.
— Дай бог.
Ровно в семь я сидела в зале для курящих на диванчике в углу, так, чтобы лампа была чуть сбоку и сзади. Старалась не таращиться на дверь, только изредка взглядывала и продолжала делать вид, что читаю книжку. Поэтому даже вздрогнула, когда меня окликнули:
— Дорогая.
— Ленок?! Ты чего здесь делаешь?
— Так, мимо шла, решила заглянуть.
Странно, она, конечно, девушка резкая, но вопиющей бестактностью не отличается.
— Ленок, ты извини, конечно, у меня здесь свидание. Давай ты в другом месте кофе выпьешь?
— Дорогая, только не ори на меня. Должна тебе сказать… Сегодня у тебя не будет свидания.