– Но согласись, лучше скрип, чем… гм… последствия моих сновидений, – очень справедливо заметил Йорген. Кальпурций это охотно признал и утешился. Но потом весь день носом клевал, покачиваясь в седле.
Как ни старались тетушки с кузинами задержать любимого родственника и его друзей подольше – на один день хотя бы, – не вышло. Йорген стремился домой. Он позволял себя целовать сколько угодно, клялся, что вернется непременно и тогда уж будет гостить целый месяц, но мысль о том, что уже вечером он может переступить порог отчего дома, гнала ланцтрегера в путь, и ничто не могло его остановить.
Глава 18,
в которой Йорген фон Раух ведет себя недопустимо, а бывшее Воплощение Тьмы остается без завтрака
Где разостлан грубый невод,
Мертвый виден на песке.
Безобразно труп ужасный
Посинел и весь распух…
А. С. Пушкин
Дорога от Перцау до Логова льва вышла легкой и недолгой. Лежала она вдоль побережья, и кони, уставшие от долгого перехода через болота, весело рысили вдоль уреза воды по плотному сырому песку. Им нравился простор, нравился свежий соленый воздух, и, если есть у лошадей свои боги, животные наверняка благодарили их за ниспосланное облегчение.
Людям тоже было легче. Дни стояли знойные, но здесь, на побережье, жара не так ощущалась, прохладный северный ветер гнал ее прочь.
Воды Нифльгардского залива были холодны всегда, даже в разгар лета не каждый мог решиться в них окунуться. У них даже цвет был особенный: свинцово-серый, неприветливый. И только в самые теплые дни на ярком солнце морская гладь приобретала густой темно-зеленый оттенок. Кальпурцию невольно вспомнились прозрачно-голубые волны родного побережья. Без всякой, правда, ностальгии вспомнились, просто по контрасту. Море слишком долго служило причиной его страданий и теплых чувств не вызывало до сих пор. Не другом оно было молодому силонийцу, а побежденным врагом.
Йорген фон Раух море любил всегда. И в холодных его волнах когда-то плескался до посинения и не вылезал до тех пор, пока его не выуживал кто-нибудь их старших: отец за ухо или Дитмар за ногу. Тогда, до войны, они чуть не каждый месяц наведывались в гости к дядюшке Сигебанду, и за несколько лет он изучил дорогу между Логовом льва и Перцау не хуже чем двор родительского замка: помнил каждый изгиб берега, каждый куст, каждый крупный камень, каждую рыбачью хижину, что встречалась на пути.
…Последний раз он проезжал по этой дороге четыре года назад, когда призван был на службу в столицу. Теперь он заново находил все свои старые приметы, и в душе его радость узнавания соседствовала со страхом: вдруг изменилось что-то, вдруг да недосчитается он чего-то из того, что так любил…