Кузов был открытым, а пассажиров набралось столько, что некоторые сидели чуть ли не на крыше кабины водителя. Хотя такой способ путешествия нельзя было назвать ни удобным, ни безопасным, это с лихвой компенсировалось великолепными видами Гималаев, открывавшимися перед нами. По мере того как грузовик взбирался по извилистой горной дороге, нашему взору представали всё новые и новые покрытые зеленью горные хребты и долины. На горизонте возвышались заснеженные вершины, и иногда они оказывались прямо над нашими головами. Я с наслаждением вдыхал свежий горный воздух, и тело мое трепетало под порывами прохладного ветра. Временами на нас обрушивались потоки муссонного дождя, но, похоже, никого из пассажиров это по беспокоило. Глубокой ночью водитель высадил нас на окраине Катманду.
Уставший и голодный, я в одиночестве продолжил свой путь в сырой ночной тьме. По обеим сторонам пустынной улицы проступали силуэты ветхих деревянных домов. Но не они привлекли мое внимание — откуда-то издалека до меня донесся безумный вой собак. С возрастающим беспокойством я стал вспоминать, как странствующие садху предупреждали меня о диких собаках: по ночам они сбиваются в злобные стаи, выслеживают и окружают свою добычу, постепенно сужая круг, а потом накидываются на нее и начинают рвать на куски, съедая свою жертву в считанные минуты. Не успел я подумать об этом, как навстречу мне откуда ни возьмись выскочила бездомная собака с пеной и слюной, капающей из пасти. Увидев меня одного посреди пустынной улицы, она запрокинула голову и пронзительно завыла.
Несколько мгновений спустя я увидел, как на меня несется свора рычащих псов. Сколько их было — шесть или восемь? Я был слишком напуган, чтобы считать. Но что означает слюна с белой пеной, текущая из их клацающих пастей, я понял сразу — бешенство. Бешеные псы, выкатив в ярости глаза, приближались ко мне, безумно завывая и уже готовясь растерзать меня. Их костлявые тела были почти безволосыми. Замогильный вой собачьей своры вогнал меня в ступор. Псы наступали на меня, из их раскрытых пастей падали ошметки пены и по клыкам стекала ядовитая слюна. Чтобы защитить себя от нападения сзади, я прижался спиной к стене дома и стал молиться в темноте. Что делать?
Затем, словно стряхнув с себя наваждение, я вспомнил о посохе, который дал мне Рама-севака Свами, и стал яростно размахивать им перед собой. Свора попятилась, образовав полукруг в метре с небольшим от меня. Стоило какому-то из бешеных псов броситься на меня, как он получал по морде посохом Свами. Я отбивался изо всех сил. Свирепо рыча, на меня бросался следующий пес, чтобы получить сокрушительный удар по морде. Все нападавшие, получив удар посохом, отступали, но уже мгновение спустя, как ни в чем не бывало, снова бросались на меня. Собачий вой и скулеж огласили ночь. Снова и снова свора нападала на меня, но мне каждый раз удавалось отбиваться. Однако чем дольше я сражался, тем яростнее становились псы. Они учуяли запах моей плоти и крови и понимали, что силы мои на исходе. У меня не было времени на размышления, поскольку каждую секунду мне приходилось отбиваться изо всех сил. Если хотя бы один пес прорвется ко мне, то уже через мгновение свора будет рвать меня на куски.