Определенно испытывая неудобство от того, что после всего, что произошло, из меня пытаются сделать своего рода лекарственный отвар с чудодейственным целебным эффектом, а также, бог его знает, потому, что в словах моей подруги я вдруг учуял коварный жаргон психоаналитика, я всеми силами постарался помешать нашей беседе соскользнуть в опасные дебри психологии, куда виски неодолимо тянуло Клаудию, и без особых церемоний прервал ее, брякнув первое, что пришло в голову:
– Наверное, я вернул тебя в юность.
– Наверное, – согласилась Клаудия. – Но лишь на несколько часов.
Теперь я превратился в резонера.
– Пусть так, – произнес я и продекламировал: «J'avais vingt ans. Je ne lasserai personne dire que c'est le plus belle bge de la vie».[25]
– Вижу, ты изрядно обновил свой арсенал цитат, – улыбнулась Клаудия. – Это откуда?
– Из Поля Низана, – сказал я. – Тебе понравилось?
– Чудесно, – произнесла она. – И это правда.
– Это чудесно потому, что это правда, – высказался я, вдохновленный уверенностью, что уже переживал однажды этот миг, или же видел его во сне. – У нас короткая память: человек хочет вернуться в юность лишь тогда, когда она уже прошла. Потому что на самом деле, это ужасное время, и все говорят, что были очень счастливы, хотя в действительности были крайне несчастны.
Словно собираясь произнести новый тост, я приподнял стакан с виски и почти весело заключил:
– Так что к чертовой матери юность!
Мы продолжали болтать, пока наши стаканы не опустели. Я не помню сейчас, о чем шла речь, но точно помню, что временами чувствовал себя счастливым и умиротворенным, словно мне удалось скинуть с плеч воображаемый тяжкий груз. И почему-то я вспоминаю, что, попросив знаками счет у официанта и пребывая в некоей эйфории от виски и от приятного разговора, я объяснил Клаудии, откуда я узнал про «Бомбей». Когда официант появился со счетом, я повторил ему эту историю.
– Знаете, как я узнал об этом месте? – спросил я, забавляясь. – Кто-то звонил мне три раза домой и спрашивал про него. И даже дал мне адрес. Смешно, правда?
Официант, светлоглазый смуглый юноша, похожий на индуса или марокканца, но явно уроженец Андалусии (почему-то мне показалось, что он только что пришел в ресторан и устроился на работу), взглянул на меня чистосердечным взором и, опасливо оглянулся по сторонам почти пустого ресторана.
– Не верьте в это, сеньор, – прошептал он на чистом и изысканном испанском. – Между нами: это новый вид маркетинга. Очень дешево и очень эффективно. Вначале люди сердятся, но в конце концов заглатывают наживку. Поверьте мне: сбоев не бывает.