Дракон замолчал, провокационно косясь на меня хитро прищуренным глазом. Я сидела молчком, силясь осмыслить услышанную историю и усвоить мораль, в ней заключенную. Беонир, отвесив челюсть, впал в тоску по погибшему магу. И лишь одна Ребекка не повелась на эту душещипательную сказку. Лайил цинично высморкалась и рассмеялась.
– Теперь-то я понимаю, почему у нас всех глупо померших покойников жмуриками называют! – язвительно хмыкнула она, осуждающе покачав головой. – Ибо лишать себя жизни из-за чужой смерти – самое дурное занятие в мире! И родным не поможешь, и себе хуже сделаешь. Тьфу! – сердито сплюнула она. – Глупость несусветная!
Железный философски пожал крыльями и добавил:
– Такая вот трагедия разыгралась в городе Джалмере – а все из-за чего? Все из-за того, что Салахи слишком серьезно относился к своим обязанностям – примерно как ты сейчас, девочка. Решил, что он кому-то что-то должен, взвалил на себя непосильную ношу и волок ее до потери головы. И вот результат: себя угробил, сестру угробил, сына приемного угробил – а повелителя своего все равно не спас. А теперь скажи мне, девочка: стоит ли быть таким дураком? И кому нужны бесполезные жертвы?
Я прекрасно понимала, что дракон не просто так рассказал поучительную историю. Он задал конкретный вопрос и явно ждал от меня небанального ответа. Такого, от которого могла напрямую зависеть моя дальнейшая судьба. Я молчала несколько минут, а потом произнесла следующее. Сказала не потому, что испугалась за свою голову, а потому, что очень хотела возразить Железному.
– Если богиня приняла жертву, значит, жертва была ненапрасной. Салахи умер безупречно: такая смерть учит нас верить в справедливость. А можешь ли ты, дракон, пообещать, что умрешь столь же красиво и возвышенно, умрешь во благо других? Ты считаешь, чародею следовало пожалеть свою жизнь и пренебречь высоким долгом? Но он имел то, чего нет у тебя: ответственность, обязанности, привязанность. Салахи ставил долг выше жизни и общался с богами на равных, при этом получая в день пятьсот риелей, которые тратил на благие дела. Ты намекаешь, что тем самым он убил себя и свою семью? Никто не убивает и никто не умирает. Все трое ушли в следующую жизнь наилучшим образом: они получили возможность возродиться в одном поколении и встретиться снова. А где твои возможности, дракон? Ты утверждаешь, что Салахи не спас своего государя. Но он уберег его от гнева богини, который простирается на семь жизней вперед, – а это ли не спасение? Князь покинул этот мир прощенным, и смерть его стала благородной: он покончил с собой в порыве раскаяния. Умереть не всегда означает погибнуть, пойми это, Железный. И выжить не всегда означает спастись. Ты называешь Салахи глупцом? Но как назвать тебя самого, если ты не понимаешь столь очевидных истин?