– Никакого насилия, – резко оборвал его Шерьян. – Я сам. Мне не нужно сопровождения в этом деле. Я один зайду в дом и переговорю с ним. А вы следите, чтобы никто нам не помешал. Ясно?
Мы с Рикки переглянулись. Юноша выразительно закатил глаза и сокрушенно покачал головой. Мол, я же не виноват, что мой отец ведет себя настолько глупо. Я лишь переступила с лапы на лапу. Пусть будет так. Шерьян прежде всего храмовник, а Иркший – уже старик. Пусть и бодрый для своих лет, но все же. Полагаю, особой опасности нет.
– Если что – кричи, – предупредила я.
– Тефна. – Шерьян улыбнулся настолько холодно, что по моей шкуре пробежали невольные мурашки. – Мне очень приятна твоя забота, но не забывайся. Уж с Иркшием я как-нибудь справлюсь и без вашей помощи.
– Хорошо, – нехотя протянул Рикки. – Тогда не будем терять времени. Мы и так сделали изрядный крюк, чтобы сюда попасть.
Шерьян встал и решительно сомкнул пальцы на рукояти меча. Развернулся и молча отправился к дому, окно которого неярко светилось среди густых деревьев. Последовали за ним и мы. Я – чуть впереди и сбоку, ныряя среди влажных от росы кустов, Рикки – сзади.
Стоило нам подойти чуть ближе, как за околицей зашлась в хриплом лае собака. Впрочем, практически сразу же сорвалась на приглушенный вой и затихла вовсе, а около меня уже стоял чуть запыхавшийся Рикки, явно только что совершивший молниеносный бросок.
– Припугнул, – ответил он на мой невысказанный вопрос, застывший в глазах. – До утра в конуре продрожит.
Шерьян недовольно хмыкнул, но ничего не сказал по поводу самодеятельности сына. Зачем-то одернув довольно грязный после перехода по Пустоши камзол, он с протяжным скрипом отворил калитку, подошел к дому и на удивление вежливо постучался. Не дожидаясь разрешения, распахнул рассохшуюся от старости дверь и скрылся в сенях.
– Стучаться-то зачем было? – негромко фыркнула я себе под нос.
– Мой отец часто совершает странные поступки. – Рикки пожал плечами. Косо глянул на меня. – Не обижайся, но во многом только из-за этого ты еще жива.
Раньше, без сомнения, меня бы возмутил подобный недвусмысленный намек на мое несчастливое прошлое и лишения, перенесенные в застенках храмовников в том числе и по вине Шерьяна. Но сейчас слова Рикки ничего не затронули в душе. Ни гнева, ни ярости, ни жгучего желания отомстить. Я просто смирилась с этим знанием.
– А я слишком терпелива и всепрощающа, – больше по привычке все же огрызнулась я. – И во многом из-за моей былой слабости твой отец еще жив.
Рикки скривил губы, но не стал продолжать пустые пререкания. Вместо этого он приник к забору, как можно ближе подобравшись к чуть освещенному окну, и поманил меня пальцем.