— Не нравится мне это… — буркнул Оттар, завертев головой.
— Его величество отдал приказ… — снова взлетел над толпой пронзительный, как вороний клекот, голос генерала, — взять вас под стражу. Благоволите сдать оружие.
Ратники, появившиеся на мосту вместе с сэром Айманом, стали спешиваться. Оттар, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся назад. Увидев ощетиненные алебардами ряды воинов за своей спиной, северянин свирепо оскалился.
— Под стражу?! — заревел он, подхватывая поводья. — Нас?!
Рыцарь ударил пятками своего коня — и тот взвился свечкой, едва не выдрав из седла Кая, который крепко ухватился за его узду.
— Брат Оттар! — предупреждающе крикнул Герб.
— Да что — «брат Оттар»? В чем дело?! За что нас под стражу-то?!
— Выполняй волю короля, брат Оттар, — ровно проговорил Кай.
Северянин смолк и тяжело задышал, раздувая ноздри.
Кай первым отстегнул ремень, на котором висели его меч и несколько метательных ножей, и передал пояс подоспевшему к нему воину. Затем, закинув руку за спину, снял щит. Его примеру последовал Герб. Оттар дернулся в седле, словно сдерживая нестерпимое желание врезать сапогом по лицу остановившемуся рядом с ним с выжидающим видом ратнику. Потом с мучительным зубовным скрежетом вытащил свой топор и швырнул его на руки воину — так сильно, что тот не удержался на ногах.
По толпе прокатился ропот.
— В чем обвиняют нас, сэр Айман? — размеренно, будто интересуясь какой-то безделицей, спросил Кай.
— Мое дело — взять вас под стражу, — так же громко и безэмоционально ответил генерал. — Его величество сам будет говорить с вами о том, в чем вы виноваты.
Тут кто-то, невидимый в общей массе горожан, собравшихся встретить принцессу, вдруг заорал, надсаживая горло:
— Это ж они! Те самые, что на эльфов нападают! Убивцы! Нечестивцы!
Крик этот всколыхнул толпу. Будто волны пошли по ней. И тогда уже с другого места заверещал кто-то еще:
— На месте их затоптать! Ишо возиться с ними!..
— Колдуны! — громыхнул голос совсем рядом с воротами. — Бей их, гадов! Бей их!
И тут только заклокотала-загремела вся толпа, разом — как грохочет со скал камнепад, обрушенный умелым броском булыжника. Поднялся многоголосый свирепый шум, тот самый, который, обволакивая разум, гасит все чувства, кроме одного — слепой ненависти. Такое происходит, когда принимаются бесноваться и те, кто знает, в чем дело, и те, кто вообще не понимает, что происходит. Когда самые робкие, словно лишившись ума, вопят громче других. Не потому, что общая ярость разжигает в них отвагу, а потому, что боятся повести себя не так, как другие…