— А я хочу это изменить. Хотя бы попытаться, — возразила Лора. — Если мы так и будем продолжать шарахаться от клинической медицины из-за этих трудностей, то мы и останемся половыми тряпками.
Доктор Хоффман улыбнулась:
— Вы смелая девушка, Лора. Думаю, из вас получится замечательный доктор. Если, конечно, — она сделала театральную паузу, — вы одолеете медицинский факультет.
Два раунда позади, остался еще один. Лора знала, что заключительное собеседование — психологическая оценка — будет иметь решающее значение.
Доктор Пол Гарднер принимал пациентов в безвкусной кирпичной пристройке у себя дома на Честнат-хилл.
Лора явилась точно в назначенное время, без двадцати семь, а через десять минут доктор Гарднер пригласил ее к себе в кабинет. При виде кушетки у нее мелькнула мысль, не придется ли ей на нее ложиться. Но доктор Гарднер жестом пригласил ее сесть.
— Итак?
— Прошу прощения, доктор?
— Итак, вы хотите стать врачом, мисс Кастельяно.
— Да, сэр.
— На то есть какая-то особая причина?
Ну, этот, по крайней мере, приступил прямо к делу.
— Для начала, у меня отец — врач.
— Ага, так вас одолевает чувство соперничества по отношению к отцу?
— Нет, вовсе нет. Я его люблю. И восхищаюсь им.
— Тогда вы, наверное, идете в медицинский, чтобы заслужить его расположение?
— Не поняла вас, доктор.
— Насколько я понимаю, ваша мать не является врачом. Следовательно, получив медицинскую специальность, вы потесните ее в роли главной женщины в семье, не так ли?
— О, пожалуйста! — застонала Лора. — Что еще за… странные мысли!
— Не стесняйтесь, Лора, говорите прямо — «чушь». Здесь вы можете смело говорить все, что у вас на уме.
— В самом деле?
— Да, несомненно.
— Тогда, доктор, должна вам сказать, что, на мой взгляд, чушь — это ваши расспросы.
Гарднеру эта реплика явно пришлась по душе.
— Продолжайте, продолжайте!
Лоре больше не нужно было соблюдать приличия.
— Послушайте, доктор, если бы вы дали себе труд прочесть мое заявление, то узнали бы, что моя сестренка умерла от полиомиелита, когда мне было девять лет. Так что, раз уж вы решили докопаться до глубинных мотивов в моем подсознании, как насчет комплекса вины? Разве непонятно, что единственный способ для меня оправдать свое существование — это попытаться сделать так, чтобы у других детей не умирали братишки и сестренки?
Она слегка понизила голос и дерзко спросила:
— Ну, что скажете?
Гарднер посмотрел ей прямо в глаза (впервые за все собеседование) и ответил:
— Я нахожу это вполне резонным, мисс Кастельяно. И надеюсь, вы изберете своей специальностью психиатрию.