Когда герцог заставил ее поесть еще немного гоголь-моголя, ему показалось, что лицо девушки чуть порозовело, но, быть может, на него проста упал солнечный луч.
Теперь Джиованна спросила:
— Я… в вашем замке?
— Да, я привез вас сюда, — ответил герцог. — Обещаю вам, что вы будете в безопасности. Никто не узнает о том, что вы гостите у меня.
— Они ничего не должны знать… поклянитесь, они ничего не узнают! Иначе они убьют ее!
— Кого?
В глазах Джиованны вновь всколыхнулся ужас, и она отвернулась со словами:
— Не надо было ничего говорить… забудьте… пожалуйста, забудьте!
В ее голосе прозвучало столько страданий, что герцог решил отложить беседу.
— Теперь спите, — велел он. — Потом, обещайте мне, бы съедите все, что принесет Росс. Когда вам станет лучше, мы все обсудим.
Он подумал, что Джиованна вряд ли слышит его и уж тем более понимает. Герцог бережно укутал ее одеялами, задернул портьеры, чтобы свет не мешал больной, и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Он знал, что Росс позаботится о бедняжке, пока та не уснет.
По дороге в свою спальню герцог лихорадочно размышлял над тем, что ему следует делать дальше и куда бы отослать Джиованну, не подвергая ее опасности. Оставлять ее долгое время в замке было бы ошибкой — кто-нибудь из слуг вполне мог проболтаться о молодой гостье хозяина.
Кроме того, герцог вспомнил о поспешном отъезде и несделанном предложении и представил себе обитателей Далбет-Хауса в ярости. Вначале они, конечно, поверят объяснениям дворецкого насчет страшного приступа малярии, вынудившего герцога вернуться домой. Однако ему не удастся притворяться долго, особенно если учесть, что обманывать придется не только Далбетов, но и своих собственных людей. Значит, пока он вынужден проводить время в спальне — невыносимо, ведь столько всего надо сделать!
Раздевшись и устроившись в постели, герцог закрыл глаза и попытался заснуть. Но единственный вопрос мучил его:
«Почему все это происходит именно со мной?»
Герцога разбудил Росс, раздвигавший портьеры. Камердинер поставил на столик поднос с чашкой чая и тонким ломтиком свежего хлеба с маслом.
— Я сегодня припозднился, ваша светлость, — произнес Росс, — думал, вам надо соснуть, ночка-то выдалась — не дай Бог!
— Как она. Росс? — спросил герцог.
— Спит как младенец, ваша светлость, — ответил Росс. — По мне, так ей сейчас ничего больше не надо.
— Спит или без сознания?
Росс укоризненно посмотрел на герцога.
— Уж я-то могу различить, ваша светлость. Спит она.
Один раз проснулась, так я ей молока дал. Допила все, что было в стакане, сама допила, я не заставлял.