– Успеешь еще, – начальник сузил глаза так, что они превратились в едва видные щелочки. – Скажи-ка мне, ты последствий нашего разговора не опасаешься?
– А ты? – в свою очередь невинно полюбопытствовал подчиненный и, увидев, как колыхнулись и опять заполыхали предынсультным румянцем, полковничьи гладко выбритые щечки, махнул рукой. – Не ссы, герой-разведчик, ничего с тобой не случится, если сам дергаться не будешь. Счастливо оставаться... – и, четко развернувшись, строевым шагом покинул кабинет.
Через два часа после этого разговора рапорт майора Дорохова с просьбой об увольнении с действительной воинской службы был подписан заместителем начальника Главного разведывательного управления. Майору предложили полежать пару неделек в госпитале имени Бурденко, чтобы выяснить, насколько износилось его здоровье за двадцать два года календарной и тридцать семь лет с учетом всякой специфики службы. Майор предложением не воспользовался, собрал сумку и отправился погостить на дачу к капиталисту Бацунину в ближнее Подмосковье.
Спустя две недели после отъезда ему позвонили из Москвы и сообщили, что за прошедшие дни кое-что случилось и душка-полковник, с которым он недавно так чудесно беседовал, сменил отдельный кабинет на третьем этаже Аквариума на четырехместную камеру в Матросской Тишине. Доигрался, паршивец. Дорохову настойчиво посоветовали «прекратить изображать оскорбленную невинность» и как можно скорее возвращаться на службу. Он самую малость подумал и вежливо отказался.
– Как долго вы еще собираетесь меня здесь держать? – раздраженно спросил за завтраком Парамонов.
– А что, позвольте полюбопытствовать, вас не устраивает? – в лучших традициях Жмеринки, ответил вопросом на вопрос я. – Моя компания? Кухня? Может быть, недостаток сна?
– Избыток сна, – сердито заметил он и зевнул. – Извините.
– Ничего-ничего, если хотите, можете подремать после завтрака.
– Нет уж, – решительно отказался он. – И вообще, нам надо серьезно поговорить и расставить все точки над «и».
– Скорее уж, над «е», – мягко возразил я и снял маску. Побледневший Парамонов откинулся к стене, ему явно стало нехорошо. – Пожалуйста, не волнуйтесь, – как мог, успокоил я пленника. – Никто вас убивать не собирается. Сейчас вы доедите яичницу, выпьете кофе, и все, вы свободны.
– К черту эту вашу яичницу, уже в горле стоит! – закричал он и попытался подняться на ноги.
– Не надо спешить, – положив руку ему на плечо, я заставил его сесть на место. – Терпели несколько суток, потерпите еще немного.
– Вот, – сказал он, залпом прикончив кофе, и даже продемонстрировал мне донышко чашки. – Теперь я могу идти?