– Эта проверка встанет ему ровно в тридцать процентов от суммы моего гонорара.
– Мы будем вынуждены обратиться к людям, которые вас рекомендовали.
– Ваше право. Я и сам сейчас же извещу их о ваших фокусах. Уверен, что меня поймут правильно... – на самом деле все обстояло не совсем так. Особых претензий ко мне со стороны «профсоюза» в таком случае не будет. Просто следующий денежный заказ наверняка пройдет мимо меня, а может быть, и все другие. У нас тоже не так все просто...
– Я должен доложить шефу.
– Вперед и с песней. Да, едва не забыл, в течение часа вы должны отзвонить мне и подтвердить его согласие. Половина дополнительной суммы должна быть переведена на известный вам счет до исхода завтрашнего дня. Так что дерзайте.
– Подождите, Игорь Сергеевич сейчас на переговорах...
– Да хоть в вендиспансере. Все, время пошло, – и, не прощаясь, отключился.
Бывший милицейский опер Голиков перевернулся на живот и, опираясь на дрожащие руки, попытался подняться, но не успел. Сильнейший удар ногой под ребра отбросил его к стене.
– Хорош, Юра, – попытался успокоить разбушевавшегося компаньона Дивотченко. – Пусть человек расскажет.
– Человек? – Босоногов подошел к лежащему, наклонился и ударил еще раз, прямо по носу. – Этот пидор, бля буду, ботаника ошкурил и отпустил. А маски-шоу его же бывшие друганы из ментуры и устроили за долю малую. А на самом-то ни царапинки... не было – вытирая платком ладони, отошел от лежащего на полу и вернулся на свое место за столом. Похрустел пальцами, закурил. – Вставай, дохляк, – приказал он Голикову. – И все по порядку, с самого начала.
– Присаживайся, – кивком головы Дивотченко указал ему на стоящий перед столом стул и тот, неуверенно ступая, направился к нему, прижимая к разбитому носу платок.
– Стоять! – Босоногов завелся по новой. – Нехрен жопу греть! Колись, сука!
«Зря я того мужика не послушал», – промелькнуло в голове у отставного опера. – Этим уродам, что ни говори, один черт, не поверят». Он еще искренне порадовался, что среди них нет Парамонова. Уж тот бы его расколол влет.
Он застонал и схватился за живот. С видимым трудом проговорил:
– В туалет разрешите, я быстро.
– Ты сначала на вопросы ответь, – потребовал Дивотченко.
– Не хватало еще, чтобы засрал здесь все, – Босоногов треснул кулаком по столу. – Пять минут тебе!
– Я быстро, – Голиков, по-прежнему держась за живот руками, повернулся и пошел к дверям.
Ни в какой туалет он, конечно же, не пошел. Прижимая к лицу окровавленный платок, быстро почти бегом, пересек коридор и спустился вниз по лестнице. Охранник у входа, ехидно улыбаясь, нажал на кнопку, и дверь растворилась.