– Он ее не тронул! – пискнул я.
На меня посмотрели так снисходительно, что стало стыдно.
– Эльфийки такие трепетные… я бы убил, вот убил бы, и все! И его и ее, чтобы впредь не мучилась, – прошептал эльф, глядя куда-то вниз невидящими глазами.
– Он ее просто… попугать решил. – Я не уверен, что достучусь до них. – Порычал, попрыгал по кровати, она проснулась и…
– И все! – Сай встал и заходил по комнате. – Девушка от нормального-то мужика сбежала, а тут такое прыгает.
– Хорошо! Он подошел медленно и осторожно… чтобы не разбудить. Умилился рюшечкам, похлопал глазками, чмокнул в макушку и на цыпочках удалился! – Я уже орал.
Все переглянулись. Эльф тяжело вздохнул, мотнул головой и кивнул со словами:
– Ладно. Давай рассказывай дальше. Я готов.
Но я не готов! Что за реакция такая? Что они себе там представили? Я и то не могу себе этого представить!
– Так… кхм. На чем я… ах да. Тень застыла у кровати и долго, внимательно разглядывала спящую эльфийку. Она была прекрасна… светлые волосы, длинные ресницы и изящные брови. Все, вплоть до кончиков длинных, чуть заметно шевелящихся ушек, говорило о том, что девушка невинна, как цветок розы, впервые раскрывшийся утром.
– Можно вопрос? – Эльф аж привстал.
– Да. – Мрачно.
– Даже эльфы не могут определить невинность по ушам. Как же это определила тень?
– Мгм… почувствовала. И невинность означает молодость в данном случае.
– А-а… – Разочарованно.
– Еще вопросы? – Желчно.
– Можно я принесу орехов? Не продолжайте без меня.
Все молча смотрим, как Коф встает, выходит из комнаты. Слышим, как чем-то гремит на кухне, снова заходит с целым мешком орехов. В мешок полезли все, несмотря на мое пыхтение и страшное недовольство. Ладно. Продолжим.
– Ни в эту ночь, ни в последующие дни и ночи девушка так и не увидела хозяина замка. Но каждое утро рядом с постелью, как по волшебству, появлялись еда и вода. Ванна, полная горячей воды, ждала ее по вечерам в небольшой уютной комнатке за спальней. Библиотека всегда была полна книг и свежих напитков, а одежда висела на стуле выстиранная, выглаженная и пахнущая свежестью.
– Он каждую ночь стирал, готовил и мыл? Странный какой-то колдун! – нахмурился Ричи.
Продолжаю, не обращая внимания на реплики.
– Он боялся ее потревожить. Следил издалека через дырки, проделанные в глазах развешанных по стенам портретов, ловил каждый ее вздох и сходил с ума от звука ее смеха. Он понял, что влюбился: страшно и бессмысленно. Понял, что ее голос, жесты и красота стали главным в его тусклой звериной жизни. Он понял, что пропал. И тогда однажды, собрав всех невидимых слуг на чердаке замка и сидя на перекошенном, облепленном паутиной подоконнике, он сказал: «Друзья! Я влюбился. Я страшно влюбился и не могу ни есть, ни спать, ни… ничего не могу с собой поделать. Мое сердце, когда я слышу, как она созывает пением птиц, колотится так, что ребра едва не ломаются, дыхание перехватывает, и я слабею, сползая по стене на пол».