Предсказания русской публицистки сбылись: до революции 1905 года оставалось всего 15 лет, до свержения монархии Романовых, которое ей привелось увидеть, 27.
Студенческая и революционная молодежь восприняла письмо Цебриковой радостно: «Нас-то удерживала, а сама на старости лет не стерпела».
Цебрикову без суда выслали через Вологду на дальний север — в Яренск. Впоследствии ей разрешили поселиться в Смоленской губернии у издательницы О. Н. Поповой, но навсегда оставили под надзором полиции. Въезд в обе столицы ей был закрыт также навсегда.
Однако и ссылка не убила ее кипучей энергии, не погасила в ней жажды деятельности. В эти годы Марией Константиновной под разными псевдонимами издано немало воспоминаний, фельетонов, литературных обзоров, книг для народа.
Ее письмо к Александру III, отпечатанное на гектографе, а также переизданное в революционных типографиях в Швейцарии, широко распространяется в России. После революции 1905 года историк литературы С. А. Венгеров организовал издательство «Светоч», где стал печатать яркие документы общественного протеста в России, распространявшиеся в рукописях. Он напечатал в этой серии письмо В. Г. Белинского к Гоголю и письмо М. К. Цебриковой к Александру III. Венгеров переписывался и дружил с Этель Лилиан Войнич, автором нашумевшего романа «Овод», которая помнила своего старого друга по России — Цебрикову.
Цебрикова была одной из самых цельных и нравственно высоких личностей, какими нас с такой щедростью одарила русская культура прошлого столетия. Ее духовным завещанием может служить статья, напечатанная в сборнике «На помощь нуждающимся женщинам» в 1901 году. Статья была написана раньше, но долгое время ее не удавалось напечатать.
Здесь, как мне кажется, Цебрикова сформулировала свое кредо. «Личность ли делает историю или среда? — спрашивает Цебрикова и отвечает: — Время — это мы сами, в смысле преобладания личностей, создающих тот или другой порядок». Как поступать человеку, когда он встречается с фактами, возмущающими его совесть и чувства, когда он видит, что не в силах изменить порядок, порождающий эти факты?
Нравственные истины, говорит Цебрикова, не менее ясны и положительны, чем истины научные. Но как трудно идти прямым путем! Сколько людей согласны на уступки ради высоких целей, и неизбежным следствием этого является понижение в обществе «уровня совести», а личность, начав с уступок, вызванных высшими соображениями, нередко кончает уступками, сделанными ради корысти. Никогда условия в обществе не изменятся, утверждает Цебрикова, пока «не прибудет в обществе число энергичных и честных личностей»: на то, чтобы быть честным, нужна сила... В пору сонного затишья будить спящих, в пору поворота назад не давать увлечь себя общим движением и до последней капли сил держать знамя. Когда мутная волна поднимается и уносит одного за другим, то что же делать сторожевым, как не повторять клик: держись!.. И клик этот придает силу держаться... Нужно изо дня в день, из года в год будить совесть, и если слабо зашевелится укор ее, то и это хоть капля, отнятая у черта. Далеко не все равно, совершается ли постыдное дело с меднолобою ясностью или смущенно, неохотно: выйдут разные степени зла».