Он схватил телефон и начал давить на кнопки.
– Так, в чем заключается ваше требование?
– Руководство НИИ и те, кто отвечает за его безопасность, должны... – едва не сказал: «...быть торжественно кастрированы на центральной площади Никольска под звуки духового оркестра», – огрести за это по полной.
– Это и есть ваше первое требование?
– Совершенно верно.
– Принимается, – нехорошо усмехнулся он. – А что еще ждет моих людей в этом НИИ, засада?
– Никакой засады, всего-навсего четыре трупа, шесть похмельных охранников и два пустых автомобиля к юго-западу от центрального входа.
– Ваша работа?
– Вы имеете в виду охранников?
– Конечно же, нет, – он улыбнулся половиной рта, и я вдруг понял, что где-то этого мужика уже видел.
– Мы с другом просто проходили мимо.
– Неужели?
– Послушайте, Николай Николаевич, вы кто, вообще, переговорщик или следователь?
Прекратите меня допрашивать и налаживайте диалог.
– Виноват, что дальше?
– Дальше будем ждать доклада ваших из института... – нет, где же я все-таки его видел?
Негромко пискнул в нагрудном кармане телефон.
– Прошу прощения, – я встал, взял со стола трофейные наручники и соединил ими левую руку переговорщика и батарею. – Это ненадолго.
Прошел за угол и достал из кармана трубку и раскрыл ее. В левом верхнем углу окошка появилось изображение, маленький желтый конвертик. Кто-то прислал мне сообщение, правда, без слов. Впрочем, никакие слова уже не требовались. Все, операция окончена.
Вытерев пот со лба, пересек коридор, вошел в туалет, обычный грязный больничный сортир. Унитазов здешним болящим не полагалось, их заменяли возвышения с дырами. В одну из этих дыр и нырнули SIM-карты с моих телефонов, за ними последовали сами трубки, вернее, их осколки (перед тем, как пустить средства связи в автономное плавание по канализации). Во вторую дырку я бросил патроны, а в третью – пистолет в разобранном виде. Дернул за веревочки и под песни фановых труб заспешил обратно.
– Извините за доставленное неудобство, – я освободил пленника от оков, сел за стол и протяжно зевнул.
– Может, поспите... – заботливо предложил полковник. Почему полковник? Да потому, что я вспомнил, где мы с ним встречались. Четыре с половиной года назад у моего командира. Полковник присутствовал в качестве изображения на висящей на стене фотографии. И никакой он не Сидоркин, а Саибназаров, Равшон Саибназаров, отчества не знаю, полковник ФСБ, начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Чистокровный таджик с Памира, там таких истинных арийцев – пруд пруди. Как это, интересно, он угодил в переговорщики? Впрочем, какая разница.