Все они, при столь разнообразном специфическом опыте, сходились во мнениях на том, что наиболее рациональной линией поведения на допросе, является отсутствие на нем. То есть рекомендовали, по возможности не попадаться. И еще, все до одного настоятельно советовали опасаться не жестких следователей, а умных.
А я, вот, попался и, что самое обидное, в собственной стране, о методах работы органов следствия и контрразведки которой, меня никто не счел нужным просветить. Так что до всего приходится доходить собственным умом. А, еще, спасибо адвокату.
– Ты меня слушаешь, Игорь?
– Конечно, подследственный сдал подельников и получил всего пятерку общего режима.
– Точно, до сих пор мне из колонии пишет. А вот другой парень повел себя неправильно...
Вот так и живем один следак орет и пугает, второй, наоборот, как отец родной: угощает табачком и байками о том, как было. Каждый по-своему, один грубо и громко, второй – душевно и ласково, раскачивают меня психологически в преддверии настоящего допроса, заставляют бояться его и одновременно ожидать.
Мой ласковый собеседник (даже как-то неудобно называть его иначе) и, можно сказать, друг что-то записал в блокнотике и посмотрел на часы.
– До завтра, Игорь, подумай над моими словами.
– Обязательно, Игорь Владимирович. До свидания.
Должен заметить, что эти дружеские беседы нервируют меня ничуть не меньше, чем вопли и угрозы. Я бы сказал, даже больше. Что же делать? Для начала постараться успокоиться и начать шевелить мозгами. Что ж, начнем успокаиваться и для начала слегка пробежимся. Не успел я, уворачиваясь от предметов мебели и сантехники, накрутить пару кругов, как дверь камеры распахнулась.
– Руки за спину! – приняв эротическую позу, я вытянул руки. На запястьях за спиной защелкнулись наручники. Пока один из охранников возился с браслетами, двое других со всей возможной бдительностью страховали его, заняв позиции по бокам особо опасного преступника, то есть меня.
– На выход!
– Куда идем, начальник? – с блатным подвывом спросил я.
– На волю, – ответил один из них, и вся троица заржала. – Шутка, на волю тебе, Коваленко, лет через двадцать. Адвокат приехал, – слегка подтолкнул меня в спину. – Пошел!
«Вот так и начинается старость, – чуть заметно улыбнулся генерал, глядя на расположившегося в кресле напротив Бацунина. Внимательно ловя каждое сказанное им слово и кивая – «с любви к славе и почестям».
Зазвонил телефон на столе. Генерал (так и будем называть его в дальнейшем), не торопясь, поднял трубку.
– Слушаю.
– Звонили из «Росмеда», – голос помощника, как всегда, был одновременно деловит и ласков. – Герман Константинович подъедет в четырнадцать тридцать.