— Здравствуйте! Прислушалась и поняла, что свои вы, родненькие!
— А вы кто? — спросил Горновой.
— Здешние, потехинские. Только нет деревни. Пепелище осталось. Сожгли фашисты еще в прошлом годе. Говорят, за партизан. Одних угнали, а других расстреляли вон там, против сельпо — был у нас магазин. Кто остался — ютится в погребах, подвальчиках. Може, вам помощь какая нужна?
— Спасибо, мать. Не скажете ли, как лучше к реке выйти?
— Да вот она, рядом. Только болотина здесь, не пройти.
— А немец где?
— Он, ирод, вон там, у моста. — Женщина хлопнула мальчишку по плечу: — Ну-ка, Мить, смотайся, Афоньку позови. А вот и он, легок на помине.
Подошел мужчина с пустым рукавом, заправленным в карман. На вопрос, где немцы, ответил:
— Давненько их тут не было. Насытились — все пограбили да пожгли. Изредка полицаи лютуют. А немцы у моста да по шоссейке шастают.
— К реке бы нам!
— Вон она, рядом, да кочкарники здесь, трясина.
— Так как же быть? — с волнением спросил Горновой.
— Обойти километра два вокруг старицы. Правда, и там болота. На том берегу — не лучше.
В районе Макровиц еле заметной звездочкой вспыхнула ракета. И вслед за ней тишину пропорола пулеметная очередь. Афанасий пояснил:
— Вон там он, немец, и есть.
— А это что? — спросил Горновой.
— Была когда-то ферма. Держали овец. Теперь остались две развалюхи да кошары.
«Годится», — подумал Горновой.
— Чем помочь? — заговорил опять Афанасий.
— Лодок бы.
— Оно конечно… — Афанасий что-то бормотал себе под нос, как бы спрашивая у самого себя совета. — Пошли.
— А ты куда? — спросил Горновой у появившегося рядом мальчишки.
— Я с вами, бабуля разрешила.
Горновой погладил мальчишку по жестким волосам.
— Если разрешила, пойдем. А где отец, мать?
Митя остановился, начал тереть лицо, и Горновой пожалел, что задал неуместный вопрос.
— Там они, в деревне. Расстреляли их…
Горновой привлек мальчика к себе.
— Ну что же поделаешь, Митя… Слушайся бабушку. Освободили вас, будешь учиться. Свет не без добрых людей.
Митя вздохнул и, посапывая, пошел за Горновым. Нагнал чуть поотставший Афанасий.
— Кое-что соберем. Затоплен здесь, в осоках, баркас. Наш он, остался с сорок первого. Мотор, видать, заржавел, а посудина на плаву, сохранилась и часть весел. Можно вытащить еще несколько лодок. Отдам и свою.
Путаясь в лозняке, вышли наконец к Днепру.
Было темным-темно и слышно, как волны накатывались на берег.
И пока люди Березина по пояс в трясине выносили к реке бревна разобранных развалюх и плетни кошар, а саперы, ныряя в вонючую, застойную воду, извлекали баркас и лодки, Афанасий рассказал командиру полка о боях за Киев в сорок первом.