— Ну это едва ли, — пробормотал Генри, когда дочь ушла. — Согласен со мной, старина? — спросил он, обращаясь к Куперу.
Хозяин и пес обменялись понимающими взглядами.
Марк бросил карандаш, чертыхнулся и, оттолкнувшись от стола, поднялся и стал мерить шагами кабинет. Черт бы побрал все на свете! — с раздражением думал он. Он не может сосредоточиться на работе, потому что мысленно все время возвращается к встрече с Терезой Осборн. Да она просто с ума его свела. Тогда, у нее в кабинете, он повел себя как зеленый юнец, который не может совладать со своими инстинктами и украдкой срывает поцелуй где-нибудь в укромном уголке, чтобы после пожирать предмет своей страсти горящими глазами.
Он, тридцатишестилетний опытный мужчина, знавший немало женщин и испытавший и что такое страсть, и что такое блаженство, был просто потрясен тем простым, коротким поцелуем, который сорвал с губ доктора Терезы Осборн.
Что это? Чистой воды вожделение? Но он испытывал его десятки раз, и никогда оно не было таким мгновенным и таким всепоглощающим. Что-то в Терезе Осборн задело, зацепило его, не давало покоя. Это «что-то» терзало его как больной зуб и в то же время вызывало приятное волнение. Странные, незнакомые прежде чувства нахлынули на него, когда он прижимался губами к нежной, соблазнительной мягкости ее губ. Он до сих пор ощущал на своих губах тот сладкий нектар. Ради всего святого, что же с ним происходит?! Что сделала с ним Тереза Осборн?! Околдовала, что ли?!
Чертыхнувшись еще раз, Марк вскинул руку и посмотрел на часы. Пора заканчивать работу. Сейчас надо немного перекусить и отправляться в спортзал на тренировку. Зачем страдающему от стресса в течение часа в день обливаться потом на тренажерах, он понятия не имел. Но он обещал Терезе и не собирался нарушать свое слово.
Схватив пиджак со спинки кресла, он выключил лампу над чертежным столом и размашистым шагом направился к двери.
— Черт бы тебя побрал, Тереза Осборн! — пробормотал он, прежде чем выйти в коридор. Если так и дальше будет продолжаться, ты сведешь меня с ума, потому что я не могу думать ни о чем, кроме тебя.
Около трех часов спустя Марк вышел из кабины лифта на двенадцатом этаже многоквартирного дома, в котором жил, и прошел через просторный холл, еле волоча ноги. Добрести бы до квартиры, думал он, прежде чем свалиться без сил. Слишком давно не занимался он на тренажерах, и такой большой перерыв в тренировках давал себя знать: все тело болело и ныло, он чувствовал себя совершенно разбитым. Целый час интенсивных упражнений на тренажерах — дело нешуточное после того, как долго не занимался. Если бы сейчас перед ним появилась доктор Осборн, он уж точно не счел бы ее таким ангельским созданием, как при встрече. Она наверняка знала, на какие муки обрекает его.