— Извини.
Слышно было, как он шарит в темноте, но Энни показалось, что он ищет совсем не в том месте. Но не успела она подать голос, для того чтобы дать ценные указания, как Крис включил фонарик. Так вот что он искал! Баночка нашлась сразу же.
— Ложись, так мне будет удобнее.
Энни послушно растянулась на животе и невольно вздрогнула, когда его руки подняли рубашку и коснулись ее голой спины.
— Больно?
— Немного. И чешется…
Крис посветил фонариком на ее спину.
— Здорово тебя покусали. Кожа сильно покраснела, есть волдыри.
Он расстегнул застежку бюстгальтера, и не успела Энни издать ни звука, как он широкими движениями, но вместе с тем очень мягко стал втирать мазь в кожу ее спины. Его манипуляции показались Энни безличными, как у врача. Она решила, что для паники нет причин, но в животе у нее продолжали порхать бабочки, рождая внутри странное трепыхание и дрожь.
— Все, полежи пока так, чтобы мазь впиталась. — Крис аккуратно опустил и расправил рубашку.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Теперь спи. Завтра у тебя еще будет время, чтобы преподнести мне очередные «сюрпризы» или нарваться на новые приключения, — проворчал Крис, укладываясь на своей половине палатки.
Отсутствие в его тоне враждебности и раздражительности после всех злоключений оказало на Энни странное действие. Тронутая его добротой и терпением, она сдерживалась изо всех сил, но все же одинокий всхлип прозвучал в тишине палатки.
— Энни, только не говори, что тебе захотелось еще и поплакать на сон грядущий.
Но поскольку из-за своего плачевного в прямом смысле этого слова состояния она не могла ему ответить, то Крис опять поднялся и сел, покорный судьбе-злодейке.
— Видимо, сегодня мне больше не удастся поспать.
Она не успела сообразить, что он хочет сделать, как свет фонаря ударил ей в лицо.
— Убери это, — закрывшись руками, сдавленно просипела Энни.
Свет погас. Крис некоторое время молчал, словно собирая силы для того, чтобы избавиться от желания тут же придушить Энни и прекратить свои невыносимые мучения. Однако вопреки предположениям Энни его голос прозвучал очень мягко.
— Вот уж не думал, что ты такая плакса, но первое впечатление часто бывает обманчивым. Кого ты оплакиваешь сейчас: несчастный джип или свою неудавшуюся экспедицию?
Его тон совершенно непонятным образом вызвал на ее губах слабую улыбку.
— Я по-прежнему не считаю, что экспедиция погублена. И я вовсе не плакса. — Энни шмыгнула носом и почти совсем спокойно добавила: — Просто акклиматизация проходит тяжело.
Этот довод показался ей очень убедительным, ибо он давал достойное объяснение ее чувствительности.