Чувствую, как меня обнимает за плечи уверенная мужская рука, и на миг замираю. Дэниел приблизился настолько быстро и бесшумно, что я и не заметила, как он очутился рядом.
— Прости… — Пытаюсь улыбнуться, но губы будто схвачены морозом.
— Что ты? Какие тут могут быть «прости»? — хриплым, словно простуженным голосом произносит Дэниел.
Прижимаюсь к нему, и какое-то время мы слушаем дыхание друг друга, птичий щебет с улицы и тиканье часов на стене — единственной вещицы в номере, напоминающей о домашнем тепле.
Успокоиться под боком у мужчины, к которому так внезапно прикипела душой, получается куда быстрее и проще. Глубоко вздыхаю и заканчиваю свой трагический рассказ:
— После очередного убийства, о котором узнали очень быстро, когда покойник еще не остыл, на всех вашингтонских дорогах, во всех аэропортах, вдоль побережья и на всех железнодорожных станциях расставили усиленную охрану. Предположительно убийца мог находиться в нескольких местах. А оказался в том, куда отправилась группа под командованием Ричарда… — Больно кусаю губу, но больше не плачу. — Из Нью-Йорка мы выехали с ним вместе, он — в Вашингтон, а я и Лаура в один крохотный городишко под Балтимором, к моей двоюродной сестре. Мы на время укрылись там. За ее домом несколько дней следили люди из ФБР… — Едва заметно качаю головой — смириться окончательно с участью мужа я не смогу никогда. — Ричард был отнюдь не слабак и не растяпа, но этот чокнутый выпрыгнул на него из самого неожиданного места, чуть ли не свалился на голову. И пристрелил. Но удрать от других не смог… Хотя бы больше никого не убьет… Это случилось накануне моего двадцатипятилетия. Теперь у меня не бывает дней рождения…
Дэниел молча крепче прижимает меня к себе. Я чувствую себя опустошенной, но рада, что открылась ему. Он должен знать обо всем, если правда хочет быть со мной.
— Я до сих пор удивляюсь: вот ведь что значит судьба, — бормочу я. — Именно Ричард поехал в тот чертов дом, именно он вошел в проклятую комнату первым…
Из груди Дэниела раздается глухой звук, напоминающий стон. Я поворачиваюсь и недоуменно смотрю ему в глаза. Он зажмуривается, стискивает зубы и качает головой.
— Все в прошлом, Трейси, в прошлом, а мы с тобой… мы… живы. Наверное, этого тоже пожелала судьба. — Говорит он торопливо и сбивчиво, будто в жару. — Почему ей так угодно? Из чего она исходит? Разве выведаешь?
Качаю головой.
— Давай жить по возможности счастливо, другого выхода нет, — бормочет Дэниел.
Мое сердце стискивает приступ жалости. Теперь не к мужу, а к нему, к Дэниелу. Глажу его по лицу пальцами, приближаюсь, на миг замираю, и нас соединяет долгий страстный поцелуй. Такое чувство, будто мы оба знаем, что и сами не сегодня завтра умрем, и задумали насытиться самым сладким, нацеловаться и наобниматься до сумасшествия…