Вполне возможно, что Генрих (как и предполагала Анна) увидел свое крошечное отражение, потому что, уходя, пробормотал:
— Ну, ладно. Пока что девочка, а там скоро и мальчик.
Я мысленно молилась, чтобы эта мысль удовлетворила Кромвеля, потому что на прошлой неделе (он тогда вызвал меня и велел присматривать за принцессой Марией) я подслушала, стоя под его дверью, ужасную тайну. Не сомневаюсь, что я могла поплатиться своим положением при дворе, а может, и жизнью, если бы хоть кто-нибудь узнал о том, что я услышала слова Кромвеля, обращенные к мастеру Стивену:
— На случай, если королева не родит сына, его величество поинтересовался у меня… просто теоретически… на всякий случай, на будущее… это ведь всего лишь предположение, чисто умозрительный вопрос… не найдется ли разумного и отвечающего нормам морали оправдания для того, чтобы устранить Анну и в то же время не возвращаться к бывшей королеве…
В тот момент я задохнулась и, пораженная до глубины души, зажала рот обеими руками и бессильно прислонилась к стене. Не сошли ли с ума они оба — и Кромвель, и король? Мне стало еще хуже. Злость была сильнее, чем в день коронации Анны, когда Том Сеймур набросился на меня.
После услышанного я стала бояться и ненавидеть Генриха Тюдора. А еще я волновалась за принцессу Марию, о которой с такой нежностью говорила леди Маргарет. И, конечно, за Анну, а теперь еще и за ее драгоценное дитя. И за себя, ибо, общаясь и с Кромвелем, и с Томасом Сеймуром, я поняла, как жесток может быть мужчина, особенно если он облечен властью. Я зависела от них, а зная так много, была опасна для них обоих.
Слава Богу, Том нечасто появлялся при дворе, но уж когда появлялся, то неизменно грозил облить меня помоями с головы до ног. Он предупредил, что впредь я должна поступать так, как он пожелает, не то он смешает меня с грязью. А ведь Том был прав: доброе имя — единственное, что служило мне щитом и опорой. Не было у меня ни могущественной родни, ни большого наследства, ни земельных владений, ни титула, ни защитника. Хорошо хоть, что я помогала многим дамам учиться читать и писать, за что они были мне весьма признательны. Королева мне доверяла, однако не прогонит ли меня новая королева, если Анна не родит королю сына и он изыщет возможность развестись с ней?
Глупые мечты о браке с Томом Сеймуром умерли в ту страшную ночь, три месяца назад. Хорошо хоть Джон, любезный друг, ничего от меня не требовал, а просто дарил мне свою дружбу и заботу. С тяжелым сердцем, без всяких объяснений, я стала избегать его, чтобы не рассердить Тома, который мог причинить вред нам обоим. Мне было очень стыдно за то, как дурно я обходилась с Джоном, чтобы он держался от меня подальше. Хотя мы с Джоном были во многом несхожи, да и знакомы до сих пор мало, я боялась, что если он узнает, что натворил Том, он может бросить ему перчатку, вызвать на поединок — и что будет тогда с ним и со мной?