Что теперь говорит бывший Петэн о Лавале? Он прославляет его «честность». Лаваль не изменился: Лаваль давно состоит немецким агентом. Но теперь в дворецкой — новый слуга. Петэн носит свой маршальский мундир, как ливрею. Он окружен достойными коллегами. Конокрад Лаваль, первый вор Франции, на оккупационные марки покупает поместья. Почему дряхлый Боннар стал «министром просвещения» Вишбадена? Вероятно, потому, что Боннар — автор книги, озаглавленной «Похвала невежеству». Кто еще? «Министр» Поль Марион, который известен тем, что стащил у своего умиравшего отца бумажник и золотые часы. «Министр» барон Рене де Венуа-Мешен, стащивший у американца Херста картины и у французских композиторов — манускрипты партитуры. Два жуликоватых банкира, как два столпа национальной революции: Леруа-Ледюри и Жак Барио. Немецкий шпион де Бриннон. Таково «правительство» Петэна.
Маршал Петэн в Жергови сказал: «Наш долг — служить». Он не договорил — кому. Впрочем, это ясно и без слов. Может быть, Гитлера, озабоченного ходом войны, несколько позабавит редкостное зрелище: маршал Франции служит, как цирковая собачка, служит невзирая на возраст, служит, богомольно перебирая ветхими лапами и умильно посматривая, не бросят ли ему кусочек паечного сахара.
После английской разведывательной операции в Дьеппе бывший француз Петэн отправил немцам поздравление. Вместе с англичанами сражались французы, солдаты де Голля. Нормандцы и бретонцы ступили на родную землю. Им говорили: «Уберите бескозырки с красными помпонами». Но матросы радовались, как дети: на несколько часов Франция пришла во Францию как символ, как напоминание, как предчувствие. И вот бывший француз Петэн поздравляет немцев: они «очистили Дьепп» от французов.
Александр Дюма сказал об одной семидесятилетней кокетке: «Она не станет содержанкой румынского боярина или марсельского шулера — у невинности есть щит — возраст». Петэн доказал, что можно стать проституткой на девятом десятке, соблазниться земными соблазнами, спускаясь в могилу, и предать жизнь за час до смерти.
3 сентября 1942 г.
Однажды я сидел в парижском ресторане с журналистом-марсельцем. Вошел Пьер Лаваль, — конечно, в белоснежном галстуке, с неопрятными глазами заслуженного плута. «Здесь пахнет кухней», — раздраженно сказал Лаваль и прошел в соседнюю комнату. Журналист-марселец мне подмигнул: «Дегустаторы вина никогда не пьют кофе, чтобы сохранить чувствительность носа. А Лаваль не может слышать запаха лука: ведь ему нужно все время принюхиваться, — он слышит, как пахнут деньги».