Я снова прибавил скорость и свернул в первую же улицу направо, потом налево — я пытался хорошенько встряхнуть ее, чтобы она отцепилась от меня и занялась чем-нибудь другим, но с этим паккардом ничего нельзя было поделать. В нем абсолютно не трясло. Она воспользовалась заминкой, чтобы снова оплести руками мою шею.
— Можешь быть уверена, что в этом местечке о тебе будут рассказывать презабавные вещицы.
— Пусть их себе рассказывают хоть в пять раз больше. До чего они будут раздосадованы, когда…
— Что когда?
— Когда узнают, что мы скоро поженимся.
Честное слово, быстро же продвигалось дело с этой девицей! Встречаются ведь некоторые особы, на которых это действует, как валерьянка на кота или дохлая лягушка на фокстерьера. Им хочется повиснуть на вас на всю оставшуюся жизнь.
— А мы скоро поженимся?
Она наклонилась к поцеловала мою правую руку.
— Можешь быть уверен.
— Ну и когда?
— А прямо сейчас.
— Только не в воскресенье.
— Почему? — спросила она.
— Нет. Это идиотизм. Твои родители не дадут согласия.
— Мне все равно.
— Но у меня нет денег.
— Нам хватит на двоих.
— Мне едва хватает одному, — сказал я.
— Мои родители нам помогут.
— Не думаю. Твои родители совсем меня не знают. Да и ты, впрочем, знаешь меня немногим больше.
Она покраснела и спрятала голову у меня на плече.
— Нет, я знаю тебя, — прошептала она. — Я могла бы описать тебя по памяти всего, с ног до головы.
Мне захотелось проверить, как далеко это у нее зашло, и я сказал:
— Немало женщин могли бы описать меня таким манером.
Она не отреагировала.
— Мне все равно. Теперь они больше не смогут этого сделать.
— Но ты же ничего не знаешь обо мне.
— Я ничего не знала о тебе..
И она принялась напевать песенку Дюка, которая начинается этими словами.
— Ты и сейчас знаешь обо мне не больше, — уверял я.
— Ну, тогда расскажи мне, — сказала она, перестав петь.
— В конце концов, — сказал я, — не вижу, каким образом я мог бы помешать тебе выйти за меня замуж. Если только я не уеду. А у меня нет никакого желания уезжать.
Я не прибавил «пока не овладею Лу», но слова мои значили именно это. Джин приняла все за чистую минуту. Я крепко держал эту девочку в руках. Теперь надо было ускорить осаду Лу. Джин положила голову мне на колени и втиснула свое туловище на остаток сиденья.
— Так расскажи мне, Ли. Я тебя прошу.
— Хорошо, — ответил я.
Я наплел ей, что родился где-то в Калифорнии, что мой отец приехал из Швеции, и поэтому у меня белокурые волосы. У меня было трудное детство, так как родители были очень бедны, и в возрасте лет девяти, — это было во времена великой депрессии — я уже играл на гитаре, чтобы заработать себе на жизнь; а затем, лет в четырнадцать, мне посчастливилось встретить одного типа, который заинтересовался мной и взял с собой в Европу, в Великобританию и Ирландию, где я и провел с десяток лет.