На первых порах присутствие лорда Чарда несколько смущало ее, но очень скоро девушка поняла, что он готов был слушать ее без конца, и так, посредством музыки, вышедшей из-под ее пальцев, она поведала ему обо всем, о чем никогда не решилась бы рассказать никому другому и что, как ей казалось, ни один человек на свете не сумел бы понять.
Уже смеркалось, когда наконец она остановилась, уронив от усталости руки на колени.
— Благодарю вас!
Голос его выражал намного больше, чем слова, и, хотя он ничего не сказал ей об этом, она сознавала, что в глубине души он понял все, что она пыталась ему передать, от начала до конца.
Она поднялась из-за фортепиано, и почти одновременно Хьюго встал из-за карточного стола.
— Черт побери! Уэстон обыграл меня на добрых пятьсот фунтов! — воскликнул он. — У меня в карманах нет ни пенни, и я лучше пойду спать, пока не лишился своих панталон!
— И я тоже! — подхватил Николас Уэстон. — Я сегодня промок под дождем насквозь, и у меня ужасно болит горло.
— Не желаете ли выпить чего-нибудь покрепче? — спросила Леона.
Это были первые слова, которые она произнесла за долгое время, и она догадывалась, что лорд Чард наблюдал за нею, когда она устремилась через комнату в направлении подноса с грогом.
— Нет, спасибо, — ответил Николас Уэстон. — Я и без этого прекрасно высплюсь.
— Тогда я желаю вам спокойной ночи, господа.
Леона подобрала один из серебряных подсвечников, которые Брэмуэлл, прежде чем удалиться, оставил наготове рядом с дверью. Лорд Чард зажег для нее свечу и открыл дверь.
Миновав зал, Леона поднялась наверх; слабое пламя свечи отбрасывало по сторонам причудливые тени, пока она медленно брела по коридору в свою спальню. Все еще находясь под обаянием музыки, погруженная в мечты, девушка не сразу вспомнила о том, что перед сном ей необходимо было проведать раненого.
Она очень осторожно приоткрыла дверь его комнаты. Как она и ожидала, он крепко спал, издавая легкий храп. Поднеся свечу к лицу больного, Леона увидела, что густой лихорадочный румянец на его щеках исчез, но он был весь в поту. Она поплотнее укрыла его шерстяным одеялом во избежание простуды и потихоньку вышла в коридор. Больше ей здесь нечего было делать.
Лекарство из трав должно было оказать свое обычное действие, поскольку оно еще никогда ее не подводило.
Вернувшись к себе, она не спеша разделась, по-прежнему чувствуя себя до странности счастливой, и, едва голова коснулась подушки, ее счастье и волшебные звуки музыки слились в одном глубоком сладком сне.
Внезапно она была разбужена резким отрывистым звуком ударов. Он повторился еще и еще раз, и внезапно она сообразила, что кто-то стучался в ее дверь.